Но когда вермахт пронесся по Голландии, Бельгии и Франции, легкая болтовня по радио превратилась в рев. Объем доставляемых посыльными радиоперехватов возрос с трех-четырех сумок до тридцати-сорока, а потом до сотни, до двух сотен.
Однажды утром, через неделю после того как это началось, кто-то тронул Джерихо за локоть. Обернувшись, он увидел улыбающегося Тьюринга.
— Хочу тебя кое с кем познакомить, Том.
— Откровенно говоря, Алан, я сейчас довольно занят.
— Ее зовут Агнес. Убежден, что тебе нужно с ней познакомиться.
Джерихо чуть было не отказался. Через год он бы отказался, но в то время он все еще слишком благоговел перед Тьюрингом, чтобы его не слушать. Сняв со спинки стула пиджак, накинул на плечи и вышел на майское солнце.
К этому времени Парк уже начал изменяться. Большинство деревьев на берегу озера пришлось вырубить, чтобы расчистить место для нескольких больших деревянных бараков. Лабиринт из живых изгородей выкорчевали и на его месте поставили низкое кирпичное здание. Возле него собралась сейчас небольшая толпа шифроаналитиков. Изнутри раздавался шум, какого Джерихо никогда раньше не слышал: жужжание и стук, нечто среднее между работой ткацкого станка и печатной машины. Он вошел в дверь следом за Тьюрингом. В помещении, отдаваясь от побеленных стен и потолка из гофрированного железа, стоял оглушительный грохот. Вдоль стен, не сводя глаз с огромной машины, набитой вращающимися барабанами, стояли бригадир, коммодор ВВС, двое мужчин в спецовках и испуганно затыкавшая уши сотрудница из женского корпуса. По верху машины бегали голубые змейки электрических разрядов. Шипение, запах горячего масла и нагретого металла.
— Это реконструированная польская бомбочка, — объяснил Тьюринг. — Думал назвать ее Агнес, — продолжал он, ласково касаясь металлической рамы длинными бледными пальцами. Оглушительный удар заставил отдернуть руку. — Надеюсь, она работает нормально..
О да, подумал Джерихо, расчищая еще один глазок на стекле, да, машина работала нормально.
Из-под облака выглянула луна, ненадолго осветив Большую северную автомагистраль. Джерихо закрыл глаза.
Машина работала нормально, и после этого мир стал иным.
***
Джерихо, должно быть, незаметно для себя уснул, потому что когда открыл глаза, Логи уже сидел, а «ровер» проезжал через небольшой город. По-прежнему было темно и поначалу не понятно, где они едут. Но когда миновали ряд лавок и свет фар мелькнул по афишам местного кинотеатра (Смотрите сегодня: «Моряки дошли до цели», «Я где-нибудь тебя найду»), Джерихо уныло пробормотал:
— Блетчли.
— Совершенно верно, черт побери, — подтвердил Логи.
По Виктория-роуд, мимо муниципалитета, мимо школы… Дорога повернула, и вдали над тротуарами, приближаясь к ним, неожиданно замелькали мириады светлячков. Джерихо провел руками по лицу, чувствуя, как онемели пальцы. Чуть кружилась голова.
— Который час?
— Полночь, — ответил Логи. — Смена. Мелькавшие пятнышки были светом карманных фонариков.
Джерихо прикинул, что в настоящее время в Парке занято пять-шесть тысяч человек. Работают круглосуточно, в три смены по восемь часов: с полуночи до восьми, с восьми до четырех, с четырех до полуночи. Значит, сейчас на ногах, можно сказать, около четырех тысяч человек — половина идет со смены, половина скоро приступит к работе. Когда «ровер» свернул на дорогу, ведущую к главному входу, стало практически невозможно проехать и ярда, кого-нибудь не задев. Леверет, что-то выкрикивая и нажимая на клаксон, то и дело высовывался из окна. Толпа выплеснулась на проезжую часть — в большинстве пешеходы, остальные на велосипедах. Сквозь толпу пробивалась и колонна автобусов. Два к одному, подумал Джерихо, что Клэр тоже среди этих людей.