М. Камская — псевдоним Е. А. Слонцовой, второстепенной писательницы из круга «Русского вестника». Заметка Салтыкова представляет интерес не отзывом о совершенно справедливо забытой книге писательницы («роман ее положительно плох»). Заслуживают внимания содержащиеся в рецензии рассуждения Салтыкова по женскому вопросу и об английском «домашнем романе», в частности отзывы об известных романах «Адам Бид» Джордж Эллиот (1859) и «Джэнн Эйр» Шарлотты Бронте (1847).
«В ожидании лучшего». — Этот роман Н. Д. Хвощинской-Зайончковской, писавшей под псевдонимом В. Крестовский (не смешивать с Всеволодом Крестовским), был напечатан в «Русском вестнике», 1860, №№ 7–8, и в том же году вышел отдельным изданием.
Рассказы из записок старинного письмоводителя Александра Высоты С.-Петербург. 1864 г«Совр.», 1864, № 4, отд. II, стр. 261.
В резко отрицательном отзыве «Современника» (1864, № 1) на «Сатирические очерки и рассказы» П. Н. Горского говорилось, что автор их обладает ничтожными литературными способностями, вовсе лишен наблюдательности и т. д. Автором этого отзыва, который Салтыков переадресовывает А. Высоте, был А. Ф. Головачев («Литературное наследство», т. 53–54, М. 1949, стр. 269).
Сборник из истории старообрядства. Издание Н. И. Попова Москва. 1864 г«Совр.», 1864, № 4, отд. II, стр. 266–267.
Рецензированный сборник составлен собирателем материалов по истории старообрядчества, их издателем Н. И. Поповым. Как издатель документов Н. И. Попов пользовался устаревшими и примитивными приемами. Он не очень удачно отбирал и систематизировал публикуемые материалы, что и послужило причиной резко отрицательного отзыва Салтыкова об одном из выпущенных им сборников. Но в изданных Н. И. Поповым документах, почерпнутых из собственного собрания рукописей, хранящихся теперь в Рукописном отделе Гос. библиотеки СССР имени В. И. Ленина, имеются весьма ценные материалы по истории старообрядчества.
…судя по отрывку, помещенному в журнале «Эпоха»… — В журнале «Эпоха», 1864, № 1–2, был помещен отрывок из романа Вс. Крестовского «Петербургские трущобы» («Ерши»).
Чужая вина. Комедия в пяти действиях. Ф. Н. Устрялова С.-П.-бург. 1864 гВпервые — без вводного «теоретического» раздела и заключительного абзаца — в «Современнике», 1864, № 5, отд. II, стр. 57–59. Полностью, по корректурным гранкам, опубликовано В. Э. Боградом и С. А. Макашиным в «Литературном наследстве», т. 67, М. 1959, стр. 359–362. На л. 1 гранок — помета: «2 корр<ектура> мая 23».
Спустя четыре года Салтыков повторил некоторые положения опущенного в «Современнике» раздела и напечатал часть его текста в рецензии па пьесу Н. И. Чернявского «Гражданский брак» («Отечественные записки», 1868, № 8 — см. в наст. изд. т. 9).
Это второй отзыв Салтыкова о драматургии Ф. Н. Устрялова. Первый — о пьесе «Слово и дело» — был напечатан в «Современнике», 1863, № 1–2 (см. в наст. томе статью «Петербургские театры», I).
И в той и в другой пьесе автор задавался целью поисков «положительных сторон» в современной русской жизни, находившейся, после спада революционной волны начала 60-х годов, в полосе реакции. Либерал по своим политическим взглядам и в этом качестве противник революционно-демократической идеологии, Устрялов стремился противопоставить «отрицательным» героям «нигилистической литературы» (в первую очередь Рахметову) «положительный» тип новейшего «русского деятеля», представленный в «Чужой вине» в образе Зарновского, в «Слове и деле» в образе Вертяева («современного Молчалина»), а в «антинигилистическом» романе В. П. Клюшникова «Марево», в образе Русанова.
Салтыков разоблачает реакционно-охранительную суть «нового рода сочинительства, который все более и более ищет утвердиться» в русской литературе. «Сочинительство» это иронически определяется как «хорошее направление» и как «львовская школа» — по имени ее родоначальника либерально-обличительного драматурга Н. М. Львова, популярного в пору общественного подъема конца 50-х годов. Позднее, в упомянутой выше рецензии на пьесу Н. М. Чернявского «Гражданский брак», Салтыков назовет «львовскую школу» «необулгаринской» и скажет, что она «поставила целью своих усилий утверждать утвержденное, защищать защищенное и ограждать огражденное», то есть стоять на защите существовавшего «порядка вещей». Вместе с тем критика «львовской школы» — явления, казалось бы, уже устаревшего для 1864 г., — заключала в себе, в несколько замаскированном виде, отповедь Салтыкова Писареву, объявившему в «Цветах невинного юмора» автора «Губернских очерков» одним из основоположников либерально-благонамеренного направления в обличительной литературе и в этом качестве будто бы предтечей и союзником Львова. В рецензии имеется и ряд других отголосков полемики с Писаревым. «Что усматривает перед собой писатель, действующий на почве отрицательной?» — спрашивает Салтыков. И отвечает: одни «свиные рыла». «Ясно, — иронически резюмирует далее Салтыков, — что таким свинорыльством удовлетвориться нельзя. Даже критики строгие и наименее благосклонные к свиным рылам, как, например, г. Писарев, и те советуют оставить их в покое, и те говорят: довольно! давайте-ка поищем чего-нибудь положительного; достаточно разрушать, будемте созидать!» Совет оставить в покое «свиные рыла» и обратиться к чему-нибудь положительному — это полемический отклик на знаменитое писаревское поучение Салтыкову из тех же «Цветов невинного юмора»: «бросить» Глупов, оставить его в покое и обратиться к созидательному труду популяризатора естественнонаучных знаний.
Затрагивают Писарева и те места рецензии, где речь идет о занятиях «скромной наукой». В годы спада демократического движения литература «благонамеренных усилий» особенно старалась пропагандировать привлекательных для молодого поколения положительных героев, находящих свое призвание вне сферы прямых политических интересов, в том числе и особенно, в науке. Салтыков считал, что естественнонаучная пропаганда и культурничество в статьях Писарева 1863–1864 гг. являлись, объективно, выражением его наметившегося отхода от общественной борьбы. Поэтому он вкладывает в уста либерально-благонамеренного Устрялова такое сближение группы Писарева — Зайцева с группой Каткова: «…нет, мы не отрицатели и не разрушатели, но скромные созидатели, действующие иногда по рецепту «Русского слова», а иногда по рецептам «Русского вестника».
…не умеет отличить прогресса истинного от прогресса преувеличенного… — Ирония для обозначения: в первом случае — половинчатости, куцести реальных итогов реформы 1861 г., крепостнической по своему характеру и не осуществившей ни одной из надежд на политическую демократизацию режима; во втором случае — тех требований радикальных общественных преобразований в интересах народных масс, с которыми выступали революционные демократы и которые были направлены против существовавшего порядка.
…и если деятель продолжает не видеть, то без церемоний отметает его от общения с жизнью и от участия в ее увеселениях — намек на расправу самодержавия с Чернышевским[187] и с другими революционерами — М. Михайловым, В. Обручевым, Н. Серно-Соловьевичем, отметенными «от общения с жизнью» каторжными приговорами правительства.
Он первый указал, что и в становом приставе есть нечто положительное… — Такой «положительный» пристав выведен Н. М. Львовым в пьесе 1858 г. «Предубеждение, или Не место красит человека…»
Ролла. Поэма Альфреда Мюссе. Перевод Н. П. Грекова. Москва. 1864 г«Совр.», 1864, № 8, отд II, стр. 201–207.
Эту рецензию не следует рассматривать как критический разбор собственно творчества Альфреда Мюссе, хотя она и отражает, притом в самой резкой форме, неприятие Салтыковым эстетики и мировоззрения французского поэта-романтика, в особенности его философии социального пессимизма. Русским изданием поэмы «Ролла» (1833), в очень плохом переводе Грекова, Салтыков воспользовался, в своей постоянной борьбе за реализм и общественную содержательность искусства, как убедительным, в его представлении, материалом для очередной атаки на романтическую эстетику, на эстетику «искусства для искусства» и на присущие им теории «вдохновенно-бессознательного» творчества.
Примечательны в рецензии отзывы о «царе поэтов» Шекспире, у которого «всякое слово проникнуто дельностью», и высокая оценка «поэтической прелести» прозы Тургенева, данная в момент, когда Салтыков остро полемизировал с ним в своей публицистике, как с автором «Отцов и детей».
С природой одною он жизнию жил. /Он чувствовал трав прозябанье — неточная цитата из стихотворения Баратынского «На смерть Гёте» (1832).