- А другая? Маркова?
- Остальные двойники живы-здоровы. Их разными рейсами высылали. В списке только Стоянова значилась.
- Список?! - встрепенулся он. - Сколько прошло времени?
- Сутки, Егор.
Он рывком поднялся - в позвоночнике что-то кольнуло, но терпимо. Двигаться он мог, правда, не так быстро и не так свободно, как хотелось бы. Ничего, разгуляется. Парализант хороший, экспертиза не нужна. Просто ему это противопоказано. Парализант - не рыба...
- Что со списком?
- Половина погибла. Или больше уже.
- Но ведь полет отменили!
- Они все здесь, на Востоке. Умирают. Без причины. Вернее, ты знаешь, в чем она, эта причина. Не бойся, - спохватилась Маришка, - тебя, насколько смогли, обезопасили. Ты поспи еще. Про Землю Сергею Георгиевичу я говорить не буду. Сам расскажешь, если не передумаешь.
Она прошла через комнату и приложила ладонь к выпуклому квадрату. Блестящая панель с гудением уползла вверх, и в проеме показалась черная стена с единственной человеческой дверью.
- Маришка! - позвал Егор.
-Да?
- Они не ошиблись. Там, на Западе. Они знали, с кого двойников мастерить.
-Да брось ты. Пластические операции, ничего особенного.
- И все-таки они знали, кого копировать.
- Спасибо, мне приятно.
Воинова вышла в коридор, и стенная секция опустилась. Егор посмотрел на тарелку с рыбой и, проглотив слюну, прилег.
Со списком из ста двадцати двух фамилий все получалось точно так, как он предполагал. Самолет ни при чем, в списке те, кто должен умереть. Они и умирают. Кому и зачем это нужно? Вопрос без ответа. Ответ - на Земле, а ее никогда не было. Судьба, что ли? Глупое слово. Судьба сигналов не посылает, у нее ни антенн, ни ретрансляторов не имеется. У нее даже мозгов нет. Поэтому ее и не обманешь.
Хитрость, что придумал Топорков, была из разряда детских. Бесполезных то есть. Егор знал, как это делается: нашли однофамильца с теми же инициалами и... скорее всего сердце. Жарко же на улице.
Ни разу не сработало. Ни одного еще не спасли. Судьба кого наметит, того и убьет.
К тому же повторное уведомление пришло. Под воду, к рыбкам, стало быть. "Посторонний" - это не про другого Соловьева, это про него. И три запятых в конце. Вот что они значат. Они и значат - конец. Все давно запрограммировано. И все решено.
Странно, но Егор не переживал. Может, потому что устал, или смирился, или понял, что это бесполезно. Третье было вернее. Все уже решено - рождение, смерть, так называемое счастье и так называемое горе. Все там, в программе. Остается выполнять. По шагам: раз-два, раз-два-три... Одно неясно: как программа позволила, чтоб ее часть осознала себя и свое место? Значит, и это запрограммировано...
- Ты жив еще? - раздалось из дверного динамика.
- Вроде бы. Я сейчас зайду, - сказал Егор, отрывая голову от подушки.
- Что ты! Лежи, я сам.
Задергались, отметил Егор. Если уж Сережа согласен потрясти жирами, то дела совсем никуда. Даже из комнаты не выпускают, берегут. Будто в коридоре опасней, чем здесь.
- Ну?.. - хмурясь спросил Топорков.
- Пока ничего...
- Хотели к тебе врачей приставить, да вот...
- Правильно, что передумали, - сказал Егор. - Без толку все это.
- Ну, перестань! - прикрикнул он. - Как помрешь - схороним, а раньше времени не надо.
- Последнюю передачу получили?
Егор вдруг услышал в стене какое-то бульканье и посмотрел на аквариум. Рыбки сновали у самой поверхности, но та быстро опускалась, оставляя им все меньше и меньше жизненного пространства.
- Получили, вижу, - грустно закивал Егор. - Рыбок вы зря... Я бы там не утонул, а рыбки сдохнут. И вообще, "посторонний под воду" - это, наверно, метафора. Что мне, и руки не помыть?
- Что ж... И не помоешь. И с грязными поживешь.
- Не поживу, Сережа.
Топорков побродил по комнате и, задев ногой стул, со стоном сел.
- Степе Голенко я вставил, не сомневайся, - сказал он. - Но уволить я его не могу.
- Скоро все уволимся...
- Не могу уволить, - повторил Топорков, пропуская его слова мимо ушей. - Он же не в курсе был, что ты наш. Если курьерам всяким... Нельзя же, ты понимаешь.
Егор утвердительно прикрыл глаза. Он и сам был не в курсе - пока не вспомнил. Не сообразил, вернее. Вспомнил он уже потом. Реконструировал события, восстановил детали. А сначала он просто догадался. .
Маркова его не признала, потому что они не виделись. К моменту, когда ее перебросили на Восток и ввели в его отдел метео, он там уже не работал. Два года назад он уже работал здесь. Тогда, при разговоре со Стояновой, это его потрясло. "Что?! Как?! Два года!.. Где был?.." Здесь был, на фирме. С Сережей Топорковым, с Маришкой Воиновой, с дурнем Голенко.
Он все со временем разобраться пытался, с петлями какими-то... Нет никаких петель, и времени, по большому счету, тоже нет. Есть тиканье часиков, но оно само по себе.
Все-таки Стоянова молодец, подумал Егор. Как она про ноты... Музыка звучит непрерывно лишь до тех пор, пока ее играют. Захотел - остановил, захотел - задом-наперед исполнил. Да кто захотел-то?.. Пес его знает. Только композитор этот, скрипач-барабанщик долбаный, снова кое-что переиграл. И пропало: служба в метео, десяток приятелей, короткий роман с Маришкой Стояновой и еще так, по мелочам. И появилось: фирма, десяток приятелей, но уже других, долгий роман с Маришкой - Воиновой. И по мелочам опять же.
- Книжка моя далеко? - спросил Егор.
- Книжка? - засуетился Топорков. - Вот она, на столе.
- Открой. Что там? Что написано?
- Ничего.
- Полистай, там должно быть. Ближе к концу.
-Гм... Белая бумага.
- Брось ее в мусорку.
- Зачем? Лежит, не мешает никому.
- Брось, брось. Она больше не нужна. Три запятых с Земли получили? Расшифровали? Там и расшифровывать нечего. Все.
- Ты пессимист, Егор.
- От этого сигнала одна морока была. То дети на рельсах, то утопленники, то вот с самолетом... Нервы мотаешь, а сделать ничего не можешь. Тайну мироздания в нем искали? Так он же про тайну не говорит. Он, в основном про переломы да про дожди. Теперь проще станет. Я сниму погоны, пойду в метео. Может, не все еще забыл. Ты в фирме останешься - шпионов отлавливать. Тоже польза.
- Ну-у, завелся!
- А ты, Сережа, не обращал внимания, что сигнал в оригинальном виде смахивает на язык КИБа? И что три запятых в конце - это...
- Ерунда.
- Но три запятых!..
- Чего ты к ним привязался? Пробовали мы его на обычном КИБе. Ни фига. Языки похожи - для неспециалиста. Разные они. Многое не совпадает.
- А если на необычном? На необычном КИБе.
- Да, да... где-то есть огромный квазиинтеллект, который всеми нами управляет. С помощью особых лучей, естественно. А им тоже кто-то управляет. И тем, в свою очередь, тоже...
- Ладно, Сережа, заглохни. У меня последний час пошел, а ты с шуточками. В буфет проводишь? На картинку на свою полюбуюсь.
- Ну, хватит.
- На Землю посмотрю. Мы с Голенко однажды чуть не подрались. Он все баб в окне заказывает, а мне зима нравится. Представляешь, люди катали из снега шары, ставили их друг на друга и морковку втыкали. Получался человек...
Егор умолк и поджал губы.
- Выдумки все это, - сказал он через минуту. - Сигнал не с Земли шел. Съезди в музей протоистории, найди Катерину Старь. Она тебе все подробненько...
- Небось сумасшедшая какая-нибудь?
- Ну так что у нас с буфетом? Выпустишь меня из этой конуры?
- Нет, не выпущу, - ответил Топорков. - В конуре спокойней. А подохнуть тебе не удастся. Помнишь?
Он порылся в карманах и достал сложенную бумажку. Края были желтыми, потрепанными, а середина протерлась до дырки.
Егор неуверенно сел на кровати и, взяв листок, прочитал:
ПОСТОРОННИЙ ОСМЫСЛИТ ОДИН
- Помню, - сказал он. - У тебя это вроде гарантии, да? Мол, обещали.извольте выполнить. Когда уж осмыслит, тогда с ним и кончайте.
- Вроде того. А раз понять послание невозможно, жить ты будешь до-олго.
Егор опять прилег и вперился в пустой аквариум.
-На дне, путаясь в мокрых водорослях, прыгали задыхающиеся рыбки. Когда воды было много, они едва шевелили плавниками, а сейчас, за секунду до смерти, вдруг стали на удивление живыми.
- Сергей Георгиевич! - крикнули в динамике. - Я к вам, откройте!
За поднимающейся панелью нетерпеливо переминалась Маришка.
- Сергей Георгиевич, сигнал!..
- Что случилось? - по-отечески улыбнулся он. - Что у нас с сигналом?
- Его больше нет. Радисты потеряли и... все. Сигнал пропал.
- Перерыв?
- Их никогда не было, Сережа, - возразил Егор. - За пять лет - ни одного перерыва. Просто передача прекратилась.
- Пойду выясню...
- Пойди, пойди.
- Сергей Георгиевич, а я тут посижу, - вопросительно сказала Маришка.
Тот, не оборачиваясь, что-то промычал и втиснулся в узкий проем.
Егор положил руку на глаза и попробовал расслабиться. Ему хотелось уснуть - надолго, может быть, навсегда. Скоро это наступит. Все проходило, осязаемо кончалось - время, сигнал, вода у рыбок. Все становилось проще и мельче.