- Во всяком случае, не я! У меня нет привычки копаться в чужих вещах, и чужими деньгами я не интересуюсь.
- Погодите, но вы же убираете в квартире, - напомнил Арсеньев, - вам приходится раскладывать вещи по местам.
- Да, я стираю белье, развешиваю одежду в гардеробной комнате, чищу обувь. Но я никогда не заглядываю в ящики комода и письменного стола. Я понятия не имею, что там может лежать.
- Ну хорошо, а родственники какие-нибудь "есть у нее? Родители, сестра, брат?
- Родители, вероятно, есть. Во всяком случае, мать. Где-то в глубокой провинции. Но я здесь вам ничем помочь не могу. Никогда ее не видела и даже не слышала, чтобы они говорили по телефону.
- А что вы так нервничаете? - недоуменно пожал плечами Остапчук.
- Довольно сложно сохранять спокойствие в подобной ситуации, - Лисова саркастически усмехнулась, - вы, молодые люди, привыкли к смерти, к трупам, а я, извините, нет.
- Ну ладно, - вздохнул Арсеньев, - чем занималась ваша хозяйка Кравцова Виктория Павловна?
- Вы же смотрели документы.
- Хотелось бы услышать от вас, более подробно.
- Я не знаю.
- Не знаете, где работала ваша хозяйка?
- Понятия не имею, - в голосе Лисовой послышался легкий вызов, - в наше время это вообще не важно.
- Простите, не понял, - Арсеньев улыбнулся, - что именно не важно?
- В наше время, молодой человек, люди не работают. Они делают деньги. Во всяком случае, люди того круга, к которому принадлежала покойная.
- А к какому кругу она принадлежала, интересно? - опять встрял Остапчук. Что-то я не понимаю, гражданка Лисова. Ничего-то вы не знаете, ни о чем понятия не имеете, - он зашел сзади и оперся руками на спинку ее стула, получается, что отвечать на наши вопросы вы не желаете. Тогда давайте оформлять все, как положено, в письменной форме, на имя прокурора, с подробным объяснением причин, по которым вы отказываетесь давать свидетельские показания.
- Я не отказываюсь давать показания. Я просто не могу разговаривать в таком тоне, - холодно отчеканила Лисова.
- Нормальный тон, гражданка, нормальный, - возразил Остапчук.
- Пожалуйста, Светлана Анатольевна, ответьте на вопрос. Где работала ваша хозяйка? - Арсеньев грозно взглянул на старшего лейтенанта через ее голову и выразительно двинул бровями. Остапчук в ответ скорчил уморительную рожу и поднял руки, мол, разбирайся сам с этой теткой.
Светлана Анатольевна между тем встала, направилась в угол гостиной, долго рылась в своей вместительной сумке, наконец достала бутылочку валокордина, накапала в рюмку, выпила залпом, промокнула губы все той же салфеткой, уже серой от пыли, аккуратно сложила ее, спрятала в карман, после чего вернулась на место и, глядя мимо Арсеньева, быстро невнятно произнесла:
- Кажется, она занималась рекламой. Вообще, меня все это не касается. Я не имею привычки совать нос в чужие дела.
"Так ведет себя человек, который боится сболтнуть лишнее, - машинально отметил майор, - нет, неверно. Так ведет себя человек, который вообще боится. Всего на свете. Но не хочет этого показывать. А кому на ее месте не было бы страшно?"
- Значит, вы пришли в одиннадцать сорок? - уточнил Арсеньев, глядя в выпуклые светло-карие глаза домработницы. - Вы ожидали застать Викторию Павловну дома?
- Я пришла убрать в квартире. Я прихожу три раза в неделю, к двенадцати, и работаю до шести. У меня есть ключ. Остальное меня не касается.
- Ваша хозяйка не собиралась уезжать из Москвы на праздники?
- Не знаю.
- Погодите, Светлана Анатольевна, но вы ведь как-то общались, разговаривали? Она вам платила предупреждала, что должна уехать, что придут гости, ну и так далее, - Арсеньев слегка напрягся, пока не понимая почему. Вряд ли ему передалась шутовская подозрительность Гены Остапчука.