— Вам кого? — спросила она с легкой неприязнью., — Валентина Рагозина?
— Я. А вам что, собственно, надо?
Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и, развернув его, показал гримерше.
— Следователь уголовного розыска майор Старостин, — представился он.
— Ого!.. — удивленно протянула она, откладывая в сторону книгу. — А что я такого учинила, что мной интересуется МУР?
— Не беспокойтесь, — прищурив красноватые глаза, сказал следователь. — Даже если учинили, то мне об этом неизвестно.
— А зачем же я вам тогда понадобилась?
— Просто побеседовать.
— Да?.. — с сомнением покачала головой Валентина. — Знаем мы ваши беседы.
— Напрасно нервничаете, — успокоил ее Старостин. — Присесть можно?
— Пожалуйста, — махнула она рукой. Старостин повернул стул спинкой вперед и, положив на нее руки, сел.
— А закурить?
— Вообще-то в рабочих помещениях у нас не курят. Пожарники за это знаете как гоняют?
— Ну, с пожарниками мы как-нибудь договоримся, — усмехнулся Старостин, достал сигареты и закурил.
Валентина пошарила рукой под столом и поставила перед посетителем банку из-под растворимого кофе, наполовину заполненную окурками:
— Тогда и я закурю.
— Угощайтесь. — Старостин предложил ей «ЛМ», предупредительно щелкнув зажигалкой.
— Так что вас интересует? — затянувшись, спросила Рагозина.
— Расскажите мне о вашей сослуживице.
— Это о ком? О Наташке, что ли?
— О ней, о Мазуровой.
— А что она натворила?
— Это — секрет фирмы. Мне нужны подробности из ее биографии: кто она, откуда?
— У нее самой и спросите.
— Обязательно спрошу. Как только, так сразу. Но я должен к тому времени знать… Вдруг она врать вздумает? Одно дело слушать, как человек сам о себе соловьем заливается, и совсем другое — узнать, что думают о нем коллеги, сослуживцы…
— Ну конечно, — недоверчиво усмехнулась Рагозина, — я вам расскажу все, что о ней думаю, а вы потом ей доложите.
— Разговор у нас с вами, Валентина, сугубо конфиденциальный. Башку даю на отсечение, что даже не заикнусь. Какой мне резон докладывать Мазуровой, что о ней думают?
— Кто вас разберет… Да и что я могу рассказать? Кто она, откуда? В личном деле посмотрите, отдел кадров еще работает.
— Я уже там был. Но прикиньте сами. Валя, — сфамильярничал следователь, — что можно узнать из личного дела? Год, место рождения… Родилась в 1972 году в Риге Латвийской ССР — вот и все данные. Образование — технологический техникум, не замужем, прописана в Москве с 1993 года. Как по такой ерунде можно судить о человеке? .
— А вам психологический, так сказать, портрет нужен?
— Что-то в этом роде, что-то в этом роде. Валентина фыркнула и пожала плечами. Она глубоко затянулась, выпустила дым и неопределенно покачала головой:
— Да мы с ней, в общем, только по работе знакомы. А так — чаи вместе не гоняем. Возраст у нас разный.
— Бывает, люди разных возрастов сходятся.
— Не тот случай. Отношения у нас почти исключительно рабочие. Я — женщина семейная, у меня муж, дети, дом, хозяйство. А она, можно сказать, соплячка, вертихвостка, извините за выражение.
— Вот-вот, — одобрительно кивнул Старостин, — уже ближе к телу.
— К телу? Ха-ха-ха… — рассмеялась Валентина. — Ну, вы тоже дали! Она свое тело очень высоко ценит. Тут к ней и кинорежиссеры захаживают, и бизнесмены богатые на «шестисотых» «мерсах» заезжают, а она их всех, по-моему, очень успешно динамит.
— Так, может, она… того… Мужчин не особо привечает? — позволил себе прозрачный намек Старостин.
— Я бы этого не сказала, — уверенно заявила гримерша. — Вы понимаете, у нас тут театр оперы и балета, всякие «голубые» и «розовые» чувствуют себя здесь как дома, никто ни от кого своих истинных наклонностей особенно не скрывает.