— Понятно… — Федор вышвырнул дымящийся окурок через открытое окошко.
— Значит, ее замели.
Он пригнулся и, обхватив голову руками, надолго задумался. Решение, которое он принял, далось ему нелегко.
— Так, Леня, — резко распрямившись, сказал Федор, — нечего нам в Москве больше делать. Придется сматывать удочки.
На лице младшего брата отразилась глубокая тоска, но оспаривать решение Федора он не решился. Только поинтересовался упавшим голосом:
— Что, домой поедем?
— Э нет! Только не домой, — усмехнулся Федор и потрепал брата по плечу.
— Не грусти. Домой нам никак нельзя. Во-первых, найдут сразу, во-вторых, у нас деньжищ — куры не клюют. С такими бабками мы с тобой где угодно поселиться можем. Хоть на берегу моря…
Леня повеселел.
— Слышь, а что? Давай точно махнем…
— Погоди, — оборвал его брат, — нельзя так просто сваливать. Надо все концы обрубить.
— Ты о чем?
— А то не понимаешь? До Черной вдовы нам не дотянуться. А вот Цыгарь…
Леня недоуменно пожал плечами.
— Цыгарь — нормальный пацан. Он будет молчать:
— С этим есть проблемы. — Старший брат был непреклонен. — Может, он и будет молчать, да только кто за это поручится? И потом, слишком дорого нам его молчание обойдется. Ты что, хочешь ему сто штук отдать? Это тебе не гулькин хрен!
Леня ненадолго задумался.
— Жалко.
— Вот и я о том. И вообще, за что ему такие бабки давать? Ну да, вскрыл он сейф… Так это любой дурак сделать может. Ведь главную работу мы с тобой провернули. Я все придумал, организовал. А ты на душу грех какой взял!.. Все это несравнимо с тем, что сделал он. Но он видел деньги. Кто ж предполагал, что в том долбаном сейфе почти пол-"лимона" баксов валяться будет? Я бы ему заплатил, как слесарю, пару штук за работу. Так ведь он обидится, а потом и сдаваться побежит. Нет, это дело так оставлять нельзя. Придется проблему решить раз и навсегда… Для гарантии. Иди позвони ему и скажи, чтобы приезжал ко мне на дачу, попозже только, часам к одиннадцати, когда темнеть начнет…
— Прямо там его?..
— Нет. Зачем, чтобы нас кто-нибудь вместе видел? Подкараулим на опушке, завезем подальше в лес в какое-нибудь место укромное: деньги, мол, там зарыты.
Сам же себе и яму выкопает. В темноте не разберется, что к чему. А потом — тюк по голове, и дело с концом. Никто в жизни не найдет. Главное, яму поглубже вырыть.
— А машина? — проявил дотошность Леня.
— С «Жигулями» его вот что сделаем: номера снимем и утопим где-нибудь, а саму возьмем на шнурок, ты сядешь за руль, оттранспортируем куда-нибудь на окраину, загоним подальше во дворы, поставим возле какого-нибудь дома, колеса проткнем, и пусть все думают, что это — обыкновенный «подснежник». Она там сто лет стоять будет, прежде чем кто хватится.
— Классно ты все придумал, Федя. — Леня посмотрел' на старшего брата с восхищением. — С тобой не пропадешь.
— Вот именно. Держись меня, братишка, — и все будет хоккей. Кто тебе еще, кроме меня, поможет?
Степан Цыганков, он же Цыгарь, нервничал: прошли уже сутки, а он все не мог связаться ни со своими подельниками, ни с Натальей.
К Черной вдове Цыгарь относился иначе, чем к братьям Михайлюкам. В какой-то степени она оставалась для него загадкой. Наталья явно не испытывала удовольствия от их совместной деятельности, и Цыгарь догадывался, что на разводку лохов она согласилась не без давления со стороны Федора Михайлюка. За что бывший мент мог держать ее на крючке, Цыгарь не знал, но все равно его симпатии были на стороне молодой красавицы.
За последние два дня ситуация резко изменилась. Если раньше они разводили нечистоплотных чинуш и политиканов, отбирать нечестно заработанные деньги у которых было даже лестно, то последнее дело с рекламщиком поставило все с ног на голову.