— Это точно, — согласился Старостин и решил быть поаккуратнее в своих расспросах.
— А что между ними произошло в тот вечер? — поинтересовался он. — Между, как вы говорите, Лялей и ее племянницей.
— Нам удалось узнать немногое. Судя по тому, что рассказали соседи, подрались они тогда. Видно, девчонка толкнула тетку, та упала и разбила голову.
— А на какой почве могла возникнуть ссора?
— Почва?.. — Данилин как-то странно усмехнулся и посмотрел в сторону. — Почва… В принципе об этом многие знали. Дело в том, что Кошелева была, как сейчас принято говорить, нетрадиционной сексуальной ориентации.
— Лесбиянка? — уточнил Старостин.
— Именно. Видимо, потому она и не стала писать заявление на племянницу, чтобы не вытаскивать все это на свет божий. А девчонка, как я предполагаю, испугалась и убежала из дому. Мы ее пытались разыскать. Работал по этому делу капитан Михайлюк — сосед их, кстати, по дому. Но все безуспешно. А потом я ушел на пенсию…
— А капитан Михайлюк еще работает?
— Нет, он еще при мне уволился, уехал куда-то.
— Куда, не подскажете?
— Понятия не имею, — вздохнул Данилин. — Может, на родину — он с Украины родом. А может, еще куда… Кто их знает. Разбросало людей по свету.
Вот один мой сослуживец в Белграде осел.
— В Белграде?
— Уехал в девяносто втором в Боснию добровольцем, с сербами против мусульман воевал, да так в этой Югославии и остался. Приженился вроде на местной, теперь вот и гражданство югославское получил. Вот как оно все поворачивается…
Старостин постарался вернуть разговор в прежнее русло:
— Скажите, Петр Иванович, а как случилось, что Наталье пришлось жить с такой опекуншей? Как она осиротела, иными словами?
Данилин отвел глаза и заговорил, глядя куда-то в сторону:
— Нехорошая история приключилась. Ехали ее родители на машине и врезались на скорости в дерево. Оба погибли.
— Да, — вздохнул Старостин, — неприятная история. Ну да что ж теперь…
С каждым такая случайность приключиться может.
— Так ведь в том-то и дело, что вовсе не случайность виновата.
Виноватым оказался один большой партийный работник — ехал пьяным за рулем служебной «Волги». Из-за него все и произошло. Ну, дело замяли, как полагается, перевели его с повышением в другое место.
— Вот, оказывается, в чем дело.
— Именно в этом. Кстати, как вас, простите? Майор Старостин? Первым секретарем был ваш однофамилец…
* * *
Утром следующего дня Наталья встретилась с Михайлюком.
— Я все узнал. — Федор был необычайно оживлен и то и дело взмахивал руками. — Шеф вчера по пьяной лавочке проболтался. У него ведь общие дела с Ольшанским по рекламной части. Гатаулин в счет аванса выдал Ольшанскому крупную сумму денег… Наличкой! И не просто наличкой, а «зеленью». Правда, сколько там, точно сказать не могу. Ольшанский держит их в своем офисном сейфе.
— Ну и что?
— Как что? — выкатил глаза Михайлюк. — Ты, может, порвала с ним?!
— Нет. И сегодня Андрей пригласил меня в ресторан. Но я не стану заниматься вымогательством, — с неожиданной твердостью заявила Наталья, — и на вашу хату его не поведу, хоть ты, дядя Федор, что хочешь со мной делай.
— Заткнись, дура! — грубо рявкнул на нее Михайлюк. — Или предпочитаешь зону топтать? Она напряженно молчала.
— Ладно, — неожиданно смягчился он, — от тебя ничего такого и не требуется. Хочешь крутить с ним — крути. Погуляйте в кабаке, пригласит к себе — да ради бога, иди. В общем, не будем торопить события. Я еще покумекаю.
Оставшись в машине один, Федор некоторое время молча сидел за рулем и курил. Он солгал, успокаивая Наталью. Еще накануне вечером, узнав, что в офисе Ольшанского хранится крупная сумма денег в американской валюте, он составил план действий.