Все драматические события ночи обошлись без прямого участия Басмача. Находясь на катере, он до последнего надеялся, что иранцы сумеют выполнить задачу. Однако этого не случилось. «Менты» победили, русские моряки остались в «тюряге». Поэтому бандитский главарь принял единственно верное для себя решение – «валить отсюда подальше». Конечно, имелась вероятность, что кто-то из иранцев после всей этой катавасии останется живым. Но спасение своей шкуры было куда более важной задачей, чем тупое ожидание под боком неизвестно чего. К тому же основную долю оплаты за свои услуги Басмач от иранских диверсантов получил. Так что можно сматываться.
Чтобы не привлекать внимания, Басмач отводил катер на предельно низкой скорости. С берега никто не должен был услышать шум мотора и заподозрить, что плавсредство каким-то образом связано с людьми, совершившими попытку проникновения в тюрьму МГБ. Бандитский главарь был спокоен и уверен в себе. Он держал курс в открытое море. Делалось это не без умысла – Басмачу не хотелось «светиться» в прибрежной зоне. Он планировал уйти от берега на несколько десятков километров, а затем взять курс к своему укрытию и строго следовать ему. Но не тут-то было! Не успел главарь отвести судно и на полкилометра, как на борту оказался Боцман. Русский пробрался на катер незаметно. Церемониться с противником он не собирался, но и устранение бандита пока не входило в его планы. Капитан-лейтенант подкрался к негодяю сзади и обхватил рукой шею. Того от неожиданности передернуло, но он нашел в себе силы выхватить пистолет и попытаться ударить им Саблина. Одновременно бандит крутанул штурвал. Катер резко повернул в сторону. Удержаться на ногах было практически невозможно. Оба рухнули на палубу. Саблин старался не упускать противника, а тот все норовил либо ударить напавшего пистолетом, либо выстрелить в него. Виталий, однако, сумел перехватить руку, в которой находился пистолет, и несколько раз ударить ее о палубу. Враг выронил оружие. Русский тут же освободил его руку и ударил неугомонного бандита несколько раз кулаком по лицу. Несмотря на боль, Басмач все же сумел разглядеть напавшего и, к своему огромному изумлению, открыть, что «посланник русской наркомафии» жив.
Схватка после этого момента длилась не так долго. Бандит застыл от изумления и пропустил несколько апперкотов. Затем русский скрутил его и набросил на запястья наручники. Предоставленный самому себе катер петлял. Боцман взялся за штурвал. Сверив ориентиры, он связался с Зиганиди, который находился на микроподлодке. Сообщил напарнику, что дело сделано. Несколькими секундами позже катер взял курс на полузатопленный маяк. Субмарина в погруженном положении следовала рядом с катером.
Глава 17
Начальники разных рангов с трудом отходили от драматических событий, разыгравшихся в тюрьме прошедшей ночью. Кровавое подавление явно подстроенного бунта заключенных, нападение на тюрьму неких вооруженных и хорошо подготовленных лиц, большие потери среди солдат внутренних войск и спецназа – вот лишь неполный список бед, свалившихся на их головы. Впрочем, начальство больше волновалось не из-за произошедшего, а из-за того, что это может снова повториться. Особый переполох вызывала вероятность повторного нападения на тюрьму с целью освобождения русских. Несмотря на то что экипаж «Астрахани» был переведен в здание штрафного изолятора с усиленной охраной, опасения начальства развеять было невозможно.
Все утро в тюрьме и на участке у пролома в стене крайнего корпуса копошились представители разных служб. Они собирали и увозили в неизвестном направлении тела погибших ночью заключенных, спецназовцев и солдат ВВ. Трупы погибших диверсантов отдельным транспортом доставили в город для полной судебно-медицинской экспертизы. Местные пропагандистские службы работали над текстом новости о событиях в тюрьме. Они преподносились как «подлая вылазка враждебных сил, направленная на дестабилизацию ситуации в молодом суверенном прикаспийском государстве».
Ближе к полудню начальник тюрьмы получил распоряжение из верхов местного МГБ. Было решено не оставлять больше русских моряков в данной тюрьме. Но речь шла отнюдь не об их освобождении. Верхи постановили перевести экипаж «Астрахани» в другое специальное учреждение. Причем точная информация о том, куда именно русских должны отконвоировать, оставалась секретной даже для самого начальника. В данном случае он отвечал только за обеспечение начальной стадии этапирования. Поэтому он лично присутствовал при их погрузке в автозак и едва ли не сам проверял надежность закрытых за ними бронированных дверей. Впрочем, за надежность переживать не стоило. Автозак был белорусского производства и представлял собой громадину модифицированной модели грузового автомобиля «МАЗ». Однако «подарок батьки», как часто называли этот автозак местные, должен был двигаться с обязательным сопровождением. Соответствующие указания также поступили сверху.
Когда тюремные ворота открылись, начальник вздохнул с облегчением. Автозак покидал территорию тюрьмы. За воротами его уже ожидала усиленная охрана. Она состояла из нескольких боевых машин пехоты, бронетранспортеров и множества полицейских автомобилей. Выстроившись особым образом, машины начали стремительно удаляться от тюрьмы. Колонна пронеслась и мимо ангара, где продолжались работы по отливке фрагментов памятника Отцу нации.
Среди рабочих, трудившихся в ангаре и возле него, преимущественное большинство составлял местный люд. Простые трудяги уже слышали о том, что случилось ночью. Но подробностей не знали. Верить здешним СМИ никто не собирался. Несмотря на то что все время говорилось о вражеской вылазке «русской наркомафии», рабочие оставались при своем мнении – русские в тюрьме сидят без вины.
– Смотри, какой караван снарядили, – говорил один из рабочих, кивая в сторону мчащегося конвоя. – Явно русских моряков куда-то перебросить решили. Боятся после ночи. Тут ведь такое творилось…
– Я, конечно, не знаю, из-за чего все это ночью произошло, – рассуждал другой работяга. – Но я почему-то уверен, что причиной этому тупость нашего начальства. В этой стране мне никто толком не объяснил, за что арестовали экипаж русского судна…
– Не, ну, по телику показывали репортаж с места событий. Но ты ведь знаешь, как у нас такие репортажи снимаются.
– В том-то и дело! Все, что нам показывают и рассказывают, построено на обмане или подтасовывании фактов. Сдается мне, что русские ни в чем не виноваты… Попали в бурю. С кем не бывает? Я сам тогда с сыном еле домой вернулся. А тут русским и нарушение границы пришили, и в контрабанде наркоты обвиняют. А где доказательства? Нет их! Только ролики эти свои дурацкие по «ящику» крутят, и всё!
– Была б моя воля, я бы независимое расследование устроил.
– Наивный… Кто бы тебе его разрешил провести? Тебе бы мешок на голову, пулю в лоб и тело в арык. Здесь люди посерьезнее нас с тобой пропадали. А уж если мы с тобой вякать начнем, нас раздавят, как мух. Хотя, конечно, ты прав. Нормальное расследование этого дела нужно провести. Но кроме русских спецов этим здесь никто не займется.
– Да-а-а-а… Жалко все-таки русских моряков. Угробят ведь их ни за что ни про что…
– Может, еще какой-то шанс на освобождение есть. Если бы их просто хотели убить, то наверняка давно бы убили. А так какие-то игры устраивают…
– Как бы после этой ночи на моряков новых собак не навешали.
– Хватит болтать, – призвал рабочих бригадир, который все слышал. – У стен есть уши. А уж тем более под самым тюремным ограждением. И лучше помолчать. Хотя, если честно, я тоже не верю, что россияне в чем-то виноваты. Очень мутная история…
Ни ночные баталии на территории тюрьмы и подступах к ней, ни последовавшая за ними суета не отразились на ритме работ по созданию скульптуры Отца нации. Рабочие, будто армия трудолюбивых муравьев, занимались порученным делом. Мысли о судьбе русских моряков не покидали умы многих из них. Однако работа постепенно затягивала их настолько, что ничего, кроме деталей будущего памятника, на ум не приходило.
К полудню были готовы к транспортировке новые фрагменты памятника. Их отлитые и обработанные части при помощи подъемных кранов грузили на огромные баржи, ожидавшие на недавно возведенном причале. Детали с опережением графика доставлялись в город. Там, на набережной, также кипела работа – на пьедестале вовсю уже шел монтаж статуи. До полного завершения скульптуры оставалось совсем немного. Даже не до конца собранный, монумент впечатлял своей грандиозностью. Байрам Сахатов, то и дело наведывавшийся к месту монтажа, был доволен и видом будущей скульптуры, и тем, что возводится она гораздо быстрее, чем планировалось.
* * *Допрашивать плененного Басмача русские начали с самого утра. Зная о его хитрости и изворотливости, они не стали снимать с него наручники. Более того, бандита даже приковали к металлической скобе, торчавшей в стене маяка, чтобы надежнее было. Впрочем, пленник был на удивление смирным и спокойным. На вопросы отвечал без удовольствия, но подробно. Однако полной гарантии того, что он полностью искренен и говорит правду, у русских не было.
