– И вам спасибо, Смотритель. Только, пожалуйста, не рассказывайте мне правду.
«Странные создания эти женщины, – выходя из архива, подумал Джонатан. – С одной стороны, не верят в сказки, а с другой – жить романтическими иллюзиями им милее всего на свете. Где логика? Хотя что-то в таком подходе есть. Что конкретно – не понять, но есть…»
…Чтобы вернуться из архива, требовалось всего-то войти в лифт и подняться в нем на двадцать пять этажей, с подвального уровня «минус два», на двадцать третий. Секундное дело. Чтобы внимательно изучить содержимое папки, потребовалось немногим больше. Уже через пять минут всем троим стало ясно, что для текущего дела эта папка – полный ноль. Либо наиболее ценные бумаги были из нее изъяты, либо ее ценность изначально была сильно преувеличена, и особый гриф ей присвоили ошибочно. Заслуживал внимания только один факт – собственно, то, что папка существует в природе. Насчет имени тоже ничего не прояснилось. К одному из доносов был приложен обрывок записки, в котором угадывались несколько написанных карандашом слов. Что-то вроде: «Генрих… здоров… будет жаль…» Кто этот Генрих, «здоров» – это диагноз или наполовину стертое приветствие, чего будет жаль, понять было невозможно. И имеет ли вообще эта записка отношение к делу, тоже было под вопросом.
Промучившись над головоломкой еще полчаса, Вечные пришли к одному и тому же мнению. Папка не поможет. Заходить следует с другого фланга. Единственное, в чем они не сошлись, – это в причине, по которой секретная папка оказалась настолько бесполезной. Джонатан был уверен, что ее выпотрошил искомый крот, а Островский и Мартов считали, что если документы были изъяты, то это сделали мастера Совета, дабы вымарать неприятную историю из летописи Цеха раз и навсегда. Саму папку выкинуть они не могли, порядковый номер был уже проставлен, и представили все так, будто история не более чем «утка». Раз поступили сигналы, дело завести было положено, а дальше… в протоколе заседания Совета так и значилось: «За неимением достоверных фактов считать данное дело надуманным и бесперспективным».
– И все-таки она вертится, – заявил Мартов. – Есть дело, значит, были основания его завести. «Неимение достоверных фактов» – уловка. Считайте факт рождения метиса полностью доказанным. Как юрист вам говорю.
– Итак, что мы имеем? – подводя итог, сказал Островский. – Враг-метис реален, и он умело использует своего родителя в качестве агента-информатора. Чтобы с ним справиться, Цеху следует применить оружие равного калибра, то есть – Туманова, но Виктор лег на дно и не всплывет, пока не будет найден крот, он же один из родителей Врага! Цепь замыкается, причем накоротко.
– Надо выяснить, кто проявил наибольшую заинтересованность в сокрытии секрета сейчас и кто это делал во времена инцидента с патологической любовью, – продолжая гнуть свою линию, предложил Мартов. – Могу поспорить, сойдется не больше трех фамилий. И все будут мастерами Совета.
– Не любишь ты начальство, Андрюша.
– Любишь – не любишь… при чем тут любовь, бригадир? Мы не на ромашках гадаем, а делом занимаемся.
– А я предлагаю… – начал было Джонатан, но его прервал телефонный звонок.
Судя по мелодии и картинке на экранчике, звонили из Конторы, скорее всего, это был майор Федотов. Джонатан приложил трубку к уху и недовольно буркнул: «Алло».
– Алло, разведка, свежие новости, – бодро доложил Федотов.
– Привет, Федотов. Надеюсь, по теме? – спросил Джонатан немного раздраженно. – Я тут занят слегка.
– Да, по теме. И по твоей, и по моей.
– Опять про клуб олигархов что-то раскопал? – Джонатан устало взглянул на Островского и страдальчески выгнул брови. – Надо же, как тебе везет. И мне заодно.
– Да, опять состыковались, – подтвердил Федотов.
– Взял всех олигархов с поличным?
– Нет, этих пока не достал. Зато, похоже, взял стрелка. Он тут засветился, беспредел на Варшавке устроил, ну мы его и прижали.
– Неужели? – Джонатан заинтересовался. – Того самого, что нам надоедал? В Конторе, на МКАД и так далее? И почему ты решил, что это он?
– По чему? – майор усмехнулся. – По стволу и косвенным уликам.
– Слабая привязка, должен заметить, – произнес Джонатан разочарованно.
– Ну, я и говорю – похоже.
– А еще какие-нибудь улики имеются? Сопротивление он оказал? Помнишь, как тогда, при передаче девицы он нас отделал? Много народу покалечил при задержании? Визуальную маскировку врубал?
– Нет, ничего такого, никого не покалечил, а видно его, как гаишника с радаром, – за километр.
– Тогда, это не наш клиент, майор. Промазал ты, к сожалению.
– Нет, погоди, ты главного не знаешь – как его величают. Сказать?
– Ну, скажи.
– Ладно. Эфиоп его кличка! Знакома?
– Эфиоп? Кому же она не знакома? – Джонатан снова сменил гнев на милость, вернее, равнодушие на интерес.
– Вот то-то, – удовлетворенно проронил майор.
– Погоди, он что же, на костылях и за рулем? – с оттенком удивления спросил Джонатан.
– Нет, почему на костылях? Здоров. Приедешь?
– Да. Ты где сейчас?
– Сразу в закрома приезжай.
– В спецсектор?
– Да, в той же камере его поселим, где твоя ужаленная мадам сидела. До встречи.
– Хорошо, до встречи.
Джонатан спрятал трубку в карман и задумчиво уставился на Островского. Бригадир не спешил приставать с расспросами. Он полностью доверял Джонатану и требовал от него отчета лишь о результатах. Промежуточные выводы и детали Всеволода Семеновича интересовали постольку поскольку. А вот Мартова упоминание об Эфиопе заинтриговало.
– Федотов взял Эфиопа?
– Взял и утверждает, что Вахоб – это наш клиент. Майор ничего не знает о Цехе и Хамелеонах, но неплохо ориентируется во всем остальном. Фактически из всех смертных он самый осведомленный в наших делах.
– Но ты не веришь, что Эфиоп и есть искомый Враг, – уточнил Мартов. – Тебя смущает, что его взял Федотов? А если Враг специально сдался майору, чтобы через него пробраться в Цех?
– Не уверен, – Джонатан потер подбородок. – Зачем ему так рисковать? Ведь у нас есть Избранный, который может уничтожить Врага. Теоретически.
– Вот именно, – Мартов кивнул. – И уничтожить может теоретически, и есть он у нас тоже лишь теоретически. Сплошная теория кругом. Когда только будет практика?
Он всплеснул руками и опять достал из кармана фляжку с коньяком.
– Скоро будет, – пообещал Джонатан, поднимаясь с кресла. – И мало этой практики нам не покажется. Дело с каждой минутой становится все интереснее и запутаннее.
– Не вижу причин для такого вывода, – сделав приличный глоток «Хенесси», хрипловато произнес Мартов.
– А я вижу, – Джонатан на секунду задержался в дверях. – Туманов третьего дня ранил Эфиопа в обе ноги. Прострелил навылет. Сегодня у нас шестое. Если Вахоб обычный человек, он не мог выздороветь за трое суток.
– Значит… он все-таки Враг? – неуверенно спросил Островский.
– Конечно! – встрепенулся Мартов. – Все сходится! Эфиоп и есть Враг!
– Пока неясно, – Джонатан покачал головой. – Поеду разбираться. Если не вернусь, считайте его главным подозреваемым.
* * *Храмовников называл свое секретное убежище дачкой. В понимании Туманова, это была какая-то конура, которую добрые хозяева построили на крошечном клочке земли, выгороженном на окраине одного из бесчисленных подмосковных дачных поселков, прежде самой дачи. Но потом пес издох, хозяева спились, забор сгнил, а участок порос бурьяном. Осталась только конура. Впрочем, это было только первое впечатление. Попав внутрь хибарки, Виктор понял, что далеко не прав. Домишко был, как и полагается в таких случаях, только ширмой, загораживающей вход в относительно просторное и неплохо оборудованное подземелье.
Ниже уровня земли все выглядело не столь удручающе, даже можно сказать, вполне прилично. Двухмаршевая бетонная лестница выводила в просторное помещение, квадратов сорока по площади и почти трех метров в высоту. На полу лежал хороший кафель, стены были ровно оштукатурены и покрашены, а высокий потолок с точечными светильниками был и вовсе как в городской квартире. По планировке это была так называемая «студия» – без внутренних стен, не считая отгороженного в правом ближнем углу санузла. По левой и правой стенам комнаты шли стеллажи, в середине правого имелся разрыв, в котором приютился компьютерный столик, а переднюю стену занимали навесные шкафы. Под ними расположились тумбы, обеденный стол с тремя табуретами, мойка и электроплита. Освещали помещение несколько галогенных ламп, свет которых, как известно, наиболее похож на солнечный, отчего в подземелье не было тоскливо, даже в отсутствие окон. С вентиляцией здесь тоже был полный порядок. Ни сырости, ни духоты. Чего здесь явно не хватало, так это кровати или диванчика. Хотя, возможно, кровать все же была, только откидная, днем упрятанная в нижнюю часть одного из стеллажей.
