– А где мы будем пить чай? У вас стола даже нет…
– Да. Стола нет. Он мне не нужен. Я почти не бываю здесь.
– А как же утром выпить чашечку кофе? Или вечером чашечку чая?
– Не пью здесь.
– А где?
– В заведениях общественного питания, – он улыбнулся, – все давно организовано. Что к чаю? Конфеты? Шоколад? Сахар?
– Шоколад.
Он в задумчивости открыл холодильник, вынул коробочку с темной ягодой, протянул мне.
– Будете?
Я опознала в ягоде чернику, сильно заждавшуюся, пока ее употребят.
– Черника?
– Голубика.
– По-моему, она уже пару дней отдыхает тут, – скривилась я невоспитанно.
– Она еще пару недель до этого в магазине отдыхала. Прошу в комнату. Я все принесу.
В комнате я присела на 3-х, а то и 4-х спальную кровать, ассоциирующуюся с выражением «квадратный многочлен». Кровать простиралась слева до зеркального шкафа, а справа к ней, словно щенок к суке, притулилась низкая коротконогая тумбочка. В углу валялся бумажный светильник, младший брат того, что освещал неживой телевизор, и вдвоем с которым они занимали половину противоположной стены. Оставшуюся половину съедал массажный стол с дырой для лица или для яйца – смотря, какого размера эти части тела и как это тело расположить. В зеркале огромного шкафа, отражающем кроме нас с тумбочкой, еще два зашторенных синих окна, я видела себя, скромно сидящую на краю кровати. Я включила младшего брата большого бумажного светильника. Он осветил угол комнаты, в котором было на удивление чисто. Дубовый паркет и плинтус под шторной юбкой ограничивали пространство благополучия. Я находилась внутри него. По другую его сторону, за окном, рабочие разгружали Уазик, взбадриваясь короткими матерными призывами. Я закрыла пластиковую створку окна, и звук остался с той стороны благополучия. Без звука это было немое жизнеутверждающее кино про неутомимых загорелых парней.
– Вы закрыли окно? – Спросил Александр за спиной.
– Да.
– Хорошо.
Я вернулась на край кровати. Коротконогая тумбочка была сервирована: чашка с чаем, клубника, шоколад, виноград, терпеливая голубика и стакан воды.
– А почему чашка одна? – Удивилась я, – а Вы?
– Я буду воду.
Он сел рядом. – Пробовали такой шоколад?
Я взяла в руки плитки. Линдт. С перцем и манго, с перцем и гранатом, черный 99 процентов какао…
– С перцем и манго мой любимый…
– Я рад. Вы смотрите на меня с таким ленинским прищуром. Что – то не так? Вот прыщ вчера вскочил, прошу прощения. – Он тронул пальцем маленькое красное пятнышко на щеке.
– Прыщ я не заметила. Пытаюсь вас прочесть.
– И как результат?
– Ваша тяжелая челюсть напрягает, конечно…
– Ломброзо почитывали? – Хмыкнул он.
– Было такое, каюсь.
– И что вы об этом думаете?
– Спорно, но сермяга есть.
– То есть я все-таки похож на маньяка?
– В общем, да.
– Боитесь?
– Ну… так…
– А ведь здесь ори не ори, никто не услышит. И не придет. – Проговорил он, наклонив голову ко мне.
От этих слов клубничина у меня во рту встала колом.
– Анекдот такой есть, – улыбнулся он, продолжая, не мигая смотреть на меня. – Из тех времен, когда 50 рублей были большие деньги. Вы должны их помнить, эти времена.
– Помнить должна. Но не помню, – ответила я, пытаясь размять во рту клубничный кол.
– Ну, так вот, – продолжил он, – женщина захотела туфли за пятьдесят рублей, а денег нет. Тут мужик возьми да и предложи – давай со мной за пятьдесят рублей? Женщина подумала – подумала и решилась. Подруге похвасталась. Вернулась вся в синяках. Что случилось? – подруга спрашивает. – Сволочь он! Бил, пока за рубль не согласилась.
Я пропихнула внутрь себя клубничину, так колом и упавшую.
– Хороший анекдот. Оптимистичный. А главное, смешной…
– Расслабьтесь. Моя челюсть ни о чем не говорит. Слышали, как Валуев разговаривает? Интеллигентнейший человек. У него видели, что с лицом? Это бокс профессиональный дает такой отпечаток. Гормоны, препараты и прочее.… Так что бояться не надо.
– Я не боюсь. Я первый раз пускаюсь в такую авантюру, а новичкам везет.
– Вы первый раз? Серьезно?
– Да.
Я продолжала смотреть на него как кролик на удава.
– Что вы еще видите на моем лице? – Спросил он.
– Вижу, что тремя минутами в сексе не обойдемся, несмотря на ваш преклонный возраст.
– Не обойдемся, – согласился он, ухмыльнувшись. – А как вы это определили?
– На лбу написано.
– А что там еще написано?
– Что вы теряете контроль над собой.
– Когда?
– Не на работе, конечно. Во время секса.
– Нет, тут вы не угадали…. Вкусный шоколад?
– Да. И клубника тоже. Знаете что? Я не буду больше угадывать и не стану вас ни о чем спрашивать. Я в прокуратуре не работаю. Хотите, расскажите сами о себе, что сочтете нужным.
Он не спеша глотнул воды и произнес:
– Ну, я москвич. Родился здесь. Но сейчас живу и работаю в Томске. Были когда-нибудь там?
– Нет.
– А слышали про такой город?
– Конечно.
– Вот. В основном, я там. У меня жена и дочка. А здесь я бываю раз или два раза в месяц. Ну… а о себе вы что расскажете?
– Ничего. По-моему так лучше. То, что я в прокуратуре не работаю, вы уже знаете.
– Я кстати, бывал в этом заведении и не раз. Был свидетелем однажды забавного опроса. «Вы такого то знаете? – Спрашивают у человека. – Знаю, – отвечает тот. – Телефончик сообщите? – Разумеется! – Отвечает он и продолжает говорить о другом. – Ну, так телефончик сообщите? – напоминает следователь. – Разумеется! – И снова о чем-то…» И так по кругу в течение двух минут…
– У вас была экскурсия по прокуратуре? У каждого экспоната по две минуты?
– Нет, я в очереди сидел. – Александр встал. – Ну, я считаю, что диалог у нас сложился. Я пошел в душ.
– Да. А музыка есть у вас?
– Музыки нет. Телевизор только.
– Давайте. Только не программу о случайных связях.
Он улыбнулся, потыкал пульт.
– Я не смотрю его, он не настроен. Ну вот, вроде поют…
Я успела сунуть в рот и прожевать еще одну клубничину, как он уже вернулся голый, в полотенце на бедрах.
– Ого! – Не удержалась я от восторженного возгласа. У него было отлично отработанное тело профессионального спортсмена. – Повернитесь, пожалуйста.
– Так? – Он встал боком ко мне.
– Медленно!
Он с улыбкой, медленно повернувшись, показал себя.
– И задом! – Не унималась я. – Супер!
– А вы? Пойдете в душ?
– Ну… да…
– Полотенце я вам положил там.
Когда я вернулась, он полулежал на кровати. Странное и будоражащее ощущение… Чужой, незнакомый, но очень притягивающий мужчина. Так наверное, чувствует себя сошедший с ума магнит. И притягивается и отталкивается одновременно.
Мы начали почти без возбуждения. Но постепенно оно наполняло наши незнакомые тела, сближая их. Член у него был слишком большим…
– Вам не больно? – Привычно спрашивал он, видимо давно смирившись, что под его размер женщин не делают. Я положила его на спину и села сверху.
– Да, – сказал он, закрыв глаза. – Так вам удобней будет контролировать глубину проникновения…
Его губы были полуоткрыты.
– Целоваться не будем. Мы же с Вами незнакомы, – сказала я.
Он засмеялся, перевернул меня на спину и вошел на весь размер, сразу испугавшись: – Не больно?
– Уже нет…
Через час он спросил:
– Вы не устали? Я кончу, как только вы скажете мне кончить.
У меня сбилось дыхание: «Ох, ни х… себе, самоконтроль!» Я решила тут же проверить.
– Хочу сейчас!
– Хорошо, – ответил он и, сделав несколько заключительных движений, кончил.
«Вот это конь из-под принца!» – шевельнулась у меня мысль. Шевелить чем-либо еще я уже не могла.
– Я сейчас вернусь, и продолжим, – сказал он вставая.
Я только восхищенно промычала в ответ, как мычат коровы, нежданно-негаданно угощенные посреди голодной зимы отборным клевером…
Меня угостили отборным мужчиной с отборным членом! Этот самый член, лежа на животе своего хозяина, упирался головкой в пупок и был похож на воина в шароварах и шлеме. Форма члена – мой пунктик. Не люблю член-гриб с наспех нахлобученной шляпой, и не люблю с тонкой шеей, похожего на стрелку, указывающую направление удара главных сил противника. Не люблю похожих на…
– Вы вновь бодры? – Вошел Александр в мои членские размышления в том же полотенце.
– Да. Чаю хочу.
– Пейте. И шоколад берите, – улыбнулся он и сел рядом.
– А клубники больше нет?
– Клубники нет.
Я глотнула остывшего чая и положила за щеку шоколад. Он поднес руку к моей голове и стал гладить меня по волосам… С такой нежностью… Интересно, кому она предназначалась? Жене? Любимой девушке? Вряд ли ведь мне… Я закрыла глаза, чтобы не видеть его взгляда, он остановил пальцы на моей шее, и я услышала:
– Вот так раз… и все… Маньяк – он ведь получает удовольствие от чужой боли, его не остановишь мольбами о пощаде. Только больше возбудишь. Вы ничего не сможете сделать…
