— Работаем по металлу.
Очкарик вспомнил мозоли на руках Сан Саныча — такие метки не заработаешь открыванием пива — и почувствовал, что напал на след: «работаем по металлу»?
Смущали Федора лишь спокойствие и откровенность Карпова. Хозяин квартиры держался так, словно не чувствовал за собой никакой вины. «Да, работаем по металлу, ну и что?»
— Можно посмотреть?
— Изволь.
Мужчины спустились вниз, однако первым делом Волков увидел не станки и рабочие столы, а очередное монетохранилище.
— Здесь у нас современность, — сообщил Сан Саныч. — Вторая половина двадцатого века и нынешние времена. Особой ценности пока не имеет, но мы собираем.
— Вы все собираете?
— Да, — серьезно подтвердил Карпов. — Каждый появляющийся на земле образец рано или поздно попадает в нашу коллекцию. Сейчас стало проще, мы имеем прямые взаимоотношения со многими банками. Современные коммуникации — великая вещь.
«Но откуда у вас деньги, ребята? Откуда у вас ТАКИЕ деньги? Уж не из скромной ли мастерской?»
— А вот здесь наш цех.
Фрезерный станок, сверлильный станок, шлифовальный, ручные машинки… Компьютер. На столах, с прожженными кислотой столешницами — блестящие инструменты, аккуратно разложенные по ящичкам, тиски, металлические заготовки, автоклав или что там такое? Откуда-то из памяти всплыло: муфельная печь. Видел, что ли, раньше? На полках банки с жидкостями. Увеличительные стекла, большие, на штативах. Тут же лежат маленькие, но мощные лупы, которые надевают на глаза. И еще эскизы на стенах: профили, гербы, геральдические животные, шрифты…
— Некоторые монеты приходится реставрировать, — безмятежно пояснил Карпов.
— А изготавливать?
— Что? — Холодильник в мастерской тоже присутствовал, и именно из-за него Сан Саныч не расслышал вопрос: он как раз открывал дверцу и доставал себе бутылочку пива.
— Можно ли изготовить монету в домашних условиях?
— Можно, — кивнул нумизмат. — Для этого нужна подобная мастерская и определенный навык.
— И все?
— И желание, разумеется. — Карпов глотнул пива.
— Все так просто?
— Суди сам… — Сан Саныч взял со стола металлический кругляш и бросил его Очкарику. — Для начала делаем пресс-форму, матрицу. Берем сырую сталь, шлифуем, намечаем радиус и делаем посадку, вырезаем углубление. Затем вручную выводим фон, до идеала, Федор, до идеала! Затем наносим лак, на него — рисунок и начинаем работать штихелями. Вырезаем.
Нумизмат продемонстрировал Волкову инструмент. «Так вот откуда у него мозоли. И ожоги на руке. Штихеля и кислота». Карпов умел делать монеты. Умел. Он не подчеркивал это, но и не скрывал.
«Неужели повезло? Неужели Людмила Савельевна Рижская небрежным взмахом руки отправила меня по нужному адресу? Если так, то я отведу ее в кондитерскую и позволю съесть столько пирожных, сколько влезет!»
Но что общего может быть у знаменитого нумизмата с наемным убийцей? Что? Трудно ведь предположить, что в свободное от основной работы время Оружейник приторговывает подделками. Да и не станет Сан Саныч делать на продажу заведомые фальшивки. Уж он-то прекрасно знает, как состарить металл, как не ошибиться с точностью изображения, он любую монету на ощупь различит. Значит…
Значит, нет ничего общего?
Кроме одного: мы говорим об ОДНОМ ИЗ ЛУЧШИХ В МИРЕ нумизмате и об ОДНОМ ИЗ ЛУЧШИХ В МИРЕ убийце. Не мастера — гения в своем деле. Потянет ли это на связь?
Федор хлопнул себя по лбу:
— Саша, я совершенно потерял счет времени!
— Торопишься?
— Тебя отвлекаю.
— У нас не так часто бывают новые люди, — улыбнулся Карпов. — Тем более готовые слушать старого болтуна.
Да уж, любой коллекционер — фанатик своего дела, готовый говорить об увлечении до бесконечности. Все они старые болтуны, и не важно, сколько коллекционеру лет.
— Рижская сказала, что тебе нужна консультация.
— Вот. — Волков достал из кармана мешочек и высыпал на стол монеты.
Но еще до того, как металлические кругляши легли на столешницу, Очкарик понял, что пришел по адресу: Сан Саныч узнал мешочек.
УЗНАЛ.
«В яблочко!»
«Теперь не ошибиться!»
И небрежно поинтересовался:
— Что скажешь?
Карпов, надо отдать должное, пришел в себя очень быстро. Можно сказать — молниеносно. Ткнул пальцем в одну из монет:
— Серебряная полуполтина Алексея Михайловича. Пятикопеечник восемнадцатого века…
Но при этом обходил взглядом те монеты, которые вызвали недоумение и у Волкова, и у Рижской. Словно не замечал новоделы.
— Что скажешь об этой?
Короткая пауза.
— Это очень редкая монета, — натянуто улыбнулся Сан Саныч, не спуская глаз с парусника.
— Какой страны?
Карпов побарабанил пальцами по столешнице. Посмотрел Волкову в глаза. Посмотрел, как человек, пребывающий в некоторой затруднительной, но отнюдь не трагической ситуации. Не было во взгляде Сан Саныча страха, лишь непонимание происходящего. И в этот момент Федор понял, что версия с производством подделок — чушь собачья. Где-где, а в этой квартире гнезда фальшивомонетчиков нет.
Здесь прячется нечто более значимое.
— Откуда у тебя это собрание? — негромко спросил Карпов.
Ответ у Очкарика родился мгновенно. По наитию.
— От Оружейника.
Нумизмат спокойно качнул головой:
— Он его продал?
— Оставил.
В сущности, это было правдой.
— К чему тогда Рижская?
— Оружейник ничего не рассказал, оставил коллекцию — и все, — пожал плечами Волков. Это называется кураж. Он поймал главную идею разговора, и теперь нужные слова слетали с губ сами по себе. — Сказал, что ты все расскажешь. Но род моей деятельности предполагает некоторую осторожность. Да и не мог я прийти просто так, постарался собрать предварительную информацию. Надеюсь, без обид?
— Без обид, — махнул рукой Сан Саныч и тут же поинтересовался: — Для чего ты разучился ползать?
«Это пароль! Или условный знак. Или фраза, известная всем им и которую Оружейник не мог не сказать мне. Проверка…» Надо отвечать как можно быстрее. А что отвечать?
«Ползать…» Ребенок. Младенец. Поднимается на ноги… Он разучился? Нет, он просто пошел дальше. Разучился. Ключевое слово! Многие ползают всю жизнь, пресмыкаются, унижаются. Не только под давлением обстоятельств, иногда добровольно. Ползать умеют все, ты разучился. Для чего? Быстро!
— Чтобы подняться на вершину. «Угадал!»
Нумизмат успокоился.
— Сначала на ноги, потом на вершину.
— На собственных ногах, — неожиданно для себя добавил Волков.
И снова в точку.
— Да, на собственных, — согласился Сан Саныч. — Как тебя зовут?
Федор понял, что имеет в виду Карпов: назови свой псевдоним. Как Оружейник. Что сказать?
— Очкарик.
Карпов поджал губы:
— Не хочешь говорить — не надо. Я скрывать не собираюсь. — И протянул руку: — Чеканщик.
— Очень приятно.
— Может быть, — усмехнулся Карпов и глотнул пива. К нему вновь вернулось спокойствие: — Что именно ты хочешь узнать?
«Не ошибись! Не ошибись!!»
— Оружейник поделился со мной частью коллекции, но вдаваться в подробности не стал. Сказал, что ты расскажешь больше и… предложишь, чем дополнить мое маленькое собрание.
Сан Саныч кивнул с таким видом, словно ожидал именно эту просьбу.
— Гончар знает?
Очередная заметка: Гончар. Он может приказывать Оружейнику.
— Вероятно, Оружейник его предупредил. Но лично мы не разговаривали. — Волков помолчал. — Тебя это смущает?
Провокация была несложной, примитивной, но нумизмат, получивший легкий удар по самолюбию, повелся.
— Гончар не имеет надо мной власти! — Перебрал монетки. — Итак, слушай, повторять не стану. Серебряная полуполтина поможет тебе от сглаза. Ну, знаешь, есть такие люди, с которыми, например, лучше не встречаться перед дальней дорогой? Наверняка знаешь. Так вот, носи полуполтину с собой и можешь трепаться перед путешествием с кем угодно, все пройдет удачно. К тому же монета вечная, не расходуется. Парусник гарантирует, что ты не утонешь…
— Подожди, — оборвал Чеканщика Федор. — Что значит «поможет»? Что гарантирует?
— Оружейник вообще ничего не объяснил?
— Я же говорю: в самых общих чертах.
— ОК, — недовольно пробурчал Карпов и открыл себе еще одну бутылку пива. — В чем смысл денег, Очкарик?
— Универсальное платежное средство.
Волков вспомнил классическую историю о злоключениях английского купца в Африке. Ему была нужна лодка, но владелец не прельстился предложенными товарами, потребовав плоды, которые можно было взять только в другой деревне. Владельцу плодов был необходим буйвол, владельцу буйвола… Одним словом, чтобы получить лодку, англичанину пришлось объехать четыре деревни. Прелести натурального хозяйства.
