— Шестая, ну как там? — интересуется Элла, перегибаясь ко мне через Марину. Я снова поворачиваюсь к окну. Команда под самолетом начинает убирать свое оборудование, закончив последние проверки.
— Пока все тихо. Мое место находится прямо над крылом, что весьма радует. Не раз мне приходилось использовать свои Наследия для помощи пилотам в трудных ситуациях. Однажды, пролетая над югом Мексики, я использовала телекинез, чтобы сместить самолет на дюжину градусов вправо, всего за несколько секунд до того, как тот непременно бы врезался в склон горы. А в прошлом году я спасла 124 пассажира, проведя самолет через ужасную грозу над Канзасом — я окружила самолет непроницаемым облаком прохладного воздуха, и мы пронеслись через бурю, как пуля сквозь воздушный шар. Когда наземная команда техников перемещается к следующему самолету, я следую за взглядом Эллы — к передней части прохода. Мы обе с нетерпением ожидаем появления Крейтона на борту. Это будет означать, что все в порядке, по крайней мере, на данный момент. Все сиденья уже заняты, и лишь за Эллой до сих пор пустует одно. Ну где же он? Снова бросаю взгляд на крыло, ощупывая взглядом местность на предмет чего-нибудь необычного. Все чисто. Нагнувшись, засовываю свой рюкзак под сиденье. Он практически пустой, так что влезает туда без проблем. Крейтон купил его мне в аэропорту. По его словам мы с девчонками должны казаться обычными подростками, как школьницы на экскурсии. Вот почему на коленях у Эллы лежит учебник биологии.
— Шестая? — зовет Марина. Мне слышно, как она нервно щелкает ремнем безопасности, застегивая и расстегивая его туда-обратно.
— Да? — говорю я. — Ты ведь уже летала? Марина старше меня всего на год, но с ее задумчивыми серьезными глазами и новой изящной стрижкой до плеч, она легко может сойти за совершеннолетнюю. Сейчас, однако, она грызет ногти и тянет колени к груди, как испуганный ребенок.
— Летала, — отвечаю я. — И это не так уж страшно. На самом деле, как только ты расслабишься, это даже в кайф.
Из-за разговоров о полетах мои мысли обращаются к моему собственному Чепану, Катарине. Нет, с ней я ни разу не летала, но когда мне было девять, на одной из улиц Кливленда мы столкнулись с могадорцами, после чего долго приходили в себя и мучительно счищали толстый слой пепла. Как следствие Катарина перевезла нас в Южную Калифорнию. Наше ветхое двухэтажное бунгало находилось недалеко от пляжа, но чуть ли не у забора Лос-анджелесского международного аэропорта. Каждый час над головой ревели сотни самолетов, постоянно прерывая Катаринины уроки и то немногое свободное время, которое я проводила с моей единственной подружкой — тощей соседской девчонкой по имени Эшли. Я жила под этими самолетами в течение семи месяцев. Утром они были моими будильниками, ревя с восходом солнца прямо над моей кроватью. А ночью они казались зловещими призраками, напоминающими, что надо бодрствовать, быть готовой подорваться с кровати и прыгнуть в машину в считанные секунды. А так как Катарина не позволяла мне отходить далеко от дома, то и во второй половине дня самолеты оставались моим звуковым сопровождением.
Однажды, ближе к вечеру, когда вибрация от взлета очередного боинга расплескала лимонад из наших пластиковых стаканчиков, Эшли сказала: — А мы с мамой собираемся в следующем месяце полететь в гости к бабушке с дедушкой. Жду не дождусь! А ты хоть раз летала на самолете? — Эшли всегда рассказывала обо всех местах, где она побывала, и о том, что она делала вместе со своей семьей. Она знала, что мы с Катариной не уезжаем далеко от дома, и поэтому любила похвастаться.
— Не совсем, — сказала я.
— Как это «не совсем»? Ты либо летала, либо нет. Просто признайся, что не летала.
До сих пор помню, как мое лицо вспыхнуло от смущения. Ее нападки задели за живое. В конце концов, я сказала: — Я еще ни разу не летала на самолете. Мне хотелось сказать Эшли, что я летала на чем-то гораздо большем и впечатляющем, чем какой-то там самолетик. Хотелось, чтобы она узнала, что я прилетела на Землю на звездолете с другой планеты, называемой Лориен, и что полет мой покрыл более 100 миллионов километров. Но я промолчала, потому что понимала, что должна хранить Лориен в тайне. Эшли посмеялась надо мной и, не прощаясь, ушла к себе встречать отца с работы.
— Почему мы никогда не летали на самолете? — спросила я Катарину тем же вечером, когда она выглядывала через жалюзи из окна моей спальни.
— Шестая, — начала Катарина, но сразу поправилась: — то есть, Вероника. Путешествие самолетом для нас слишком опасно. Там мы будем в ловушке. Как думаешь, что случится, если в тысячах километрах над землей мы обнаружим на борту преследующих нас могов?
Я точно знала, что может произойти. Не трудно представить себе хаос: пассажиров, кричащих и прячущихся под свои кресла, и пару огромных инопланетных солдат идущих по проходу с мечами наголо. Но это все равно не останавливало меня от желания сделать что-то обычное, привычное простым людям, как полет на самолете из одного города в другой. Все время, что я жила на Земле, я не имела возможности делать то, что мои ровесники принимали как должное. Мы даже редко задерживались в одном месте настолько, чтобы я успевала нормально пообщаться с другими детьми, не говоря уже о дружбе. Эшли была первой девочкой, которую Катарина пустила в наш дом. Иногда, как в Калифорнии, я даже не ходила в школу, если Катарина решала, что это необходимо для безопасности. Конечно, я знала, зачем все это нужно. И обычно не переживала из-за этого.
Но Катарина поняла, как меня задело высокомерие Эшли. Должно быть, мое молчание в следующие дни как-то проняло ее, и к моему удивлению, она купила нам два авиабилета в Денвер — туда и обратно. Направление не имело значения — Катарина знала, что мне просто хочется полетать. Я с нетерпением ждала момента, когда расскажу все Эшли. Но в день отлета, стоя у аэропорта, Катарина заколебалась. Она заметно нервничала. Чепан провела рукой по своим коротким черным волосам. Она покрасила и остригла их накануне вечером, перед тем как сделать себе документы на новое имя. Мимо нас прошла семья из пяти человек, волоча тяжелый багаж, а слева от меня плачущая мать прощалась с двумя молодыми дочерьми. Больше всего на свете мне хотелось присоединиться к ним всем, стать частью этой повседневной картины. Катарина наблюдала за снующим вокруг народом, пока я с нетерпением топталась рядом.
— Нет, — наконец сказала Катарина. — Мы не полетим. Извини, Вероника, но это того не стоит.
Домой мы ехали в полной тишине, позволяя самолетам, пролетающим над нами, говорить за нас. Когда мы вышли из машины, я увидела Эшли. Она сидела на крыльце своего дома. Увидев меня, идущую к нашему дому, она одними губами произнесла: «Обманщица». Унижение было невыносимым. Но я и вправду была обманщицей. Забавно. Враньем было все, что я делала, прибыв на Землю. Мое имя, происхождение, местонахождение моего отца, причины, по которым я не могла остаться на ночь в доме у подружки — ложью была вся моя жизнь, и это же защищало меня. И вот, когда я, наконец, сказала кому-то правду, меня назвали обманщицей. Я была невыразимо зла. Ворвавшись в свою комнату, я шарахнула дверью и со всей дури врезала кулаком по стене. К моему удивлению, кулак пробил стену насквозь. Катарина с грохотом распахнула дверь, держа в руках кухонный нож и готовая к атаке. Она решила, что шум из моей спальни, был от могадорцев. Когда же Катарина увидела, что я сделала со стеной, то поняла, что во мне что-то изменилось. Она опустила нож и улыбнулась.
— Сегодня не день твоего первого полета на самолете, а день начала твоих тренировок.
Семь лет спустя, сидя в самолете с Мариной и Эллой, мне слышится голос Катарины: «Мы бы оказались там в ловушке». Только сейчас я готова к этому, больше чем мы тогда с Катариной. С тех пор я летала десятки раз, и все проходило нормально. Тем не менее, сегодня я впервые проникла на борт, не используя Наследие Невидимости. Сейчас я гораздо сильнее. И с каждым днем становлюсь еще сильнее. Если парочка могадорских солдат попрут на меня из передней части самолета, они будут иметь дело не с кроткой девочкой. Мне известны мои способности, сейчас я солдат, воин. Для кого-то я ужас, а не жертва.
Марина опускает колени и садится прямо, протяжно вздыхая. Еле слышным голосом она говорит: — Мне страшно. Побыстрее бы подняться в воздух.
— Все будет хорошо, — говорю я вполголоса. Марина улыбается, и я улыбаюсь ей в ответ.
Вчера на поле боя Марина показала себя сильным союзником с удивительными Наследиями. Она может дышать под водой, видеть в темноте и исцелять больных и раненых. Как и все члены Гвардии, она владеет телекинезом. А еще мы соседки по номерам — я Шестая, а она Седьмая — наша связь особенная. Когда заклятие еще действовало, и нас можно было уничтожить лишь по порядку наших номеров, могадорцам пришлось бы сначала покончить со мной, а уж потом взяться за нее. Но моги никогда бы не прошли через меня.