- Я уже объясняла, - безмятежно сказала Алена. - Буду доказывать, что ты рехнулся, что у тебя белая горячка. Ты что предпочитаешь? Может, все вместе?
- Ничего подобного. Я буду защищать себя сам.
- Вот этого нельзя, - сказала Алена. - Ну, тогда пошли?
- Пошли, - сказал Гай. Ему было жутко и интересно.
За порогом зала на него накинулись какие-то проворные молодцы, накинули через голову грубый холщовый балахон, во мгновение ока надели ручные и ножные кандалы.
Вся троица долго шла по извилистому узкому коридору. Вступили в зал. Зал был огромен. Потолок вздымался на добрую сотню метров, а к судейскому столу пришлось идти добрую минуту.
За длинным черным столом сидели трос судей в черных мантиях и высоких пудреных париках. Алена надела такую же мантию, четырехугольный берет с кисточкой и взошла на маленькую трибунку защитника. Массивная дубовая скамья могла предназначаться только для Гая, и он немедленно уселся, позвякивая тяжелыми кандалами. По бокам сразу же пристроились двое в мундирах с палашами наголо.
Тот, что сидел посередине, очевидно председатель, поправил золотую цепь на груди и три раза стукнул молотком:
- Внимание, прошу тишины! Начинается заседание особого трибунала. Слушается дело "Ирреальность - против Гая". Подсудимый, вас устраивает формулировка?
- Устраивает, - сказал Гай.
- Итак, - сказал председатель. - Поясняю сущность дела. Подсудимый Гай Олег Николаевич, двадцати восьми лет, холост, писатель-фантаст. Находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, публично распространял непотребные нелепицы, оказывая этим растлевающее влияние на неокрепшие умы.
- Прошу поподробнее, - сказал Гай.
- Можно и поподробнее, браток, - неожиданно добродушно сказал председатель, порылся в бумагах, вытянул длинный лист голубоватого папируса и поднес его к глазам. - Можно и поподробнее, у нас тут все зафиксировано, контора пишет... Вы утверждали, что в одна тысяча девятьсот тридцать седьмом году руководители государства физически уничтожили тысячи военных, политических, государственных деятелей и просто граждан по обвинениям, которые теперь выглядят смехотворными.
- Да, - сказал Гай.
- Вы утверждали, что в особых лагерях гибли тысячи людей?
- Да, - сказал Гай.
- Вы утверждали, что, несмотря на поступавшие по разным каналам донесения разведки о готовящейся войне, армейское командование оказалось настолько неподготовленным, что едва не проиграло войну?
- Да, - сказал Гай.
Судьи зашептались, покачивая париками. Алена сделала большие глаза и отчаянно жестикулировала, но Гай смотрел вверх на потолок. Там, едва различимые, кружились в вышине чайки и жалобно кричали.
- Так... - сказал председатель. - Признаюсь откровенно, мне не понятно, отчего вы не стыдитесь распространять такую дикую клевету на собственную страну... Ладно, мы тут и не таких видели... Вы утверждали, что, в то время как десятки тысяч людей умирали от голода, на вашей планете посылали к Венере, Марсу и Юпитеру ракеты стоимостью в миллиарды?
- Да, - сказал Гай.
- Вы утверждали, что человечество, накопив запасы ядерного оружия, с помощью которых можно несколько раз уничтожить все живое на Земле, продолжает производить бомбы?
- Да, - сказал Гай.
- Да... - сказал председатель. - У трибунала нет вопросов. Подсудимый, что вы можете сказать о выдвинутых против вас обвинениях в клевете? Может быть, ваши слова были кем-то ложно истолкованы или злонамеренно искажены?
- Нет, - сказал Гай. - Все правильно.
- Слово предоставляется защите, - сказал председатель.
- Высокий Трибунал! - волнуясь, начала Алена. - Закон учит нас, что извращения и навязчивые идеи способны проявляться в самых неожиданных формах. До сих пор находятся люди, искренне считающие Землю плоской... И так далее. Я настаиваю, чтобы мой подзащитный был отнесен к категории не отвечающих за свои слова шизофреников и дебилов. Я требую этого, Высокий Трибунал. Вы не можете судить психически больного человека. Ни один находящийся в здравом уме индивидуум не способен утверждать то, что утверждает мой подзащитный, и это неопровержимо доказывает его...
- Хватит! - крикнул Гай. - Все это правда, слышите? Правда!
- Молодой человек... - укоризненно сказал председатель. - Давайте поговорим спокойно... даже неофициально. Психика ваша в полном порядке. Я прекрасно понимаю - юношеская экстравагантность, страсть к преувеличениям, желание выделиться, наконец, и все такое прочее... Но неужели вы не понимаете, насколько грязны и неправдоподобны ваши выдумки? Ведь вы же унижаете, безмерно оскорбляете человечество, приписывая ему такую историю, такие обычаи, разве вы не понимаете этого? Образованный, интеллигентный человек, писатель... Сеятель разумного, доброго и вечного... Стыдно, молодой человек. Слышали бы люди, что вы здесь о них напридумывали... Вы буквально вынуждаете нас стать палачами, толкаете к этому. Давайте забудем, а? Честно признайтесь, что выдумали все это по пьяной лавочке, получите свои десять розог - и разойдемся по-хорошему, все будут довольны. Посмотрите, до чего вы девушку довели...
Алена, действительно, всхлипывала, утирая слезы широким рукавом мантии.
- Итак, я записываю, что вы осознали свою вину и постараетесь исправиться, - сказал председатель, вынимая авторучку.
- Нет, - сказал Гай. - Я говорил чистую правду.
- Хватит! - закричал тот, что сидел слева от председателя. - Сколько можно слушать этого выродка? Давайте приговаривать, или я его сам...
- Ну что ж, - ледяным тоном произнес судья и поднялся. Следом встали остальные двое. - Прения закончились. Высокий Трибунал, действуя от Ирреального Мира, за неслыханную прежде, перешедшую все границы клевету на человечество, приговорил Олега Гая к смертной казни. Через расстрел. Приговор обжалованию не подлежит и должен быть приведен в исполнение немедленно.
Судья снял пышный парик, вытер им круглое потное лицо, и тогда Гай захохотал на весь зал. Хохотал и никак не мог остановиться, хохотал, когда его волокли к выходу, тащили по коридору, захлебывался, утирал слезы закованными руками, мотал головой и перестал смеяться лишь в маленьком дворике, где в углу была вырыта могила и двенадцать солдат стояли с винтовками наперевес.
Его поставили на краю могилы. По голубому летнему небу плыли пушистые белые облака. Как ни странно, он не чувствовал страха, просто нестерпимо хотелось, чтобы все это быстрее кончилось, и тогда можно будет проснуться, вернуться к усыпанному сигаретным пеплом столу, к очередям в магазинах, к хамству вахтеров, официантов и приемщиков заказов. К реальности.
- Целься! - крикнул офицер. Стволы винтовок взлетели, образовав колышущуюся линию. - По выродку и врагу человечества... залпом... пли!
Клубящийся белый дым заволок шеренгу солдат. Гай стоял, зажмурившись, напрягшись в ожидании горячего тупого удара, но проходили секунды, а ничего не было. Досчитав до десяти, он открыл глаза.
Создалось впечатление, что о нем забыли. Солдаты аккуратно составили винтовки и, собравшись в кучку, курили неподалеку, болтая о всевозможных пустяках. Офицер с озабоченным видом писал что-то, приложив бумагу к стене.
- Эй, - позвал Гай.
Никто и ухом не повел.
- Это... что... все? - спросил Гай, взяв за локоть офицера.
- А? - Офицер замотанно посмотрел на него, явно не узнавая. - Вам чего? А-а... То-то я смотрю, личность знакомая. Долго еще будете болтаться в служебном помещении? Ну народ, ты скажи! - покрутил он головой. - Все бы им людей от дела отрывать, так и шлындают тут, потом казенные лопаты пропадают... Тебя расстреляли? Расстреляли. Вот и давай отсюда.
- Куда? - тупо спросил Гай.
- Да хоть к монаху в пазуху! - озлясь, заорал офицер. - Или куда там тебе ближе. Что я тебя, еще опохмеляться поведу?
Гай опустился на холмик свежей земли и потащил из-под балахона сигареты. Колени дрожали.
- Эй, посторонись-ка, - толкнул его солдат с лопатой. - Расселся тут...
Он стал ловко забрасывать могилу, аккуратно собирая в пустую консервную банку попадавших дождевых червей. Гай поднялся и побрел неизвестно куда.
- Эй, стой! - крикнул офицер. - Ну народ, ты скажи! Так и норовят казенное спереть, жизнь без этого не мила! Кандалы, говорю, верни! И саван в описи числится, на всех не напасешься!
Через минуту Гай вышел из ржавых ворот, тут же захлопнувшихся за ним с тягучим визгом. Обернулся. Ворот он уже не увидел - вместо них протянулась глухая стена какого-то склада с огромной красной надписью: "Не курить".
- Н-да, дела... - вслух сказал он самому себе, крутя головой.
На краешке тротуара сидела Алена и ревела навзрыд, уткнув лицо в ладони.
- Интересно... Ты разве тоже не исчезла? - спросил Гай, присев рядом на корточки.
- Уйди! - отмахнулась Алена и заревела громче.
- Ты чего ревешь?
- Дурак. Ой какой дурак... Тебя же расстреляли.
- А я живой.
- Никто и не говорит, что ты мертвый...