- Пожил, и довольно, - веско сказал Савва Иваныч. - Не возвращайтесь к былым возлюбленным... А на верблюде, на златом блюде, сидели бляди... А что до тоски с печалью, то это поэтическая ерунда. Мы по природе своей способны отдавать себя одной-единственной женщине, Гай, это в нас прямо-таки в генах закодировано... Просто Ромео с Джульеттой очень вовремя умерли. Черт их знает, что у них там получилось бы через год-два счастливого брака. Скорее всего, ничего хорошего - пеленки, детки, с газеткой перед телевизором, подгоревшие котлеты, измены по мелочам, развод... Ерунда все это, Гай. Прежде Евы была Лилит, Пирам и Тисба опять-таки успели умереть вовремя. А Наташа Ростова, между нами говоря, клуша клушей...
- Иди ты, - сказал Гай. - Ты же сам вечно ноешь, что хорошо бы, кто-нибудь тебя полюбил. Нелогично, Савва...
- Это я от плохого настроения, - признался Савва. - Счастливая любовь расхолаживает, Гай. Неудачная - возвышает. Ты человек творческий, сам должен знать. Так что мотай к Алене со спокойной совестью. А пока давай выпьем.
Мертвый Подпоручик неожиданно проснулся и с полуслова продолжал спор, начатый, очевидно, еще во сне с кем-то приснившимся. Суть заключалась в том, что стреляться глупо, потому что все равно помрешь. Закончив монолог, он огляделся в ожидании аплодисментов, но таковых не прозвучало, и он, не обидевшись, сговорчиво рухнул назад, в тарелку.
Выпили уже вдвоем - незнакомец, оказалось, успел к тому времени превратиться в многофигурный антикварный шандал с чертовой дюжиной черных свечей и смирнехонько стоял на стуле.
- Слабак, - плюнул Савва Иваныч. - Ну, посошок, Гай. - Он оглянулся и зловеще прорычал: - Ага, сподобил господь, жидомасоны на горизонте...
Прихватив за горлышко бутылку и нырнув в толпу у стойки, Гай поднялся и пошел к выходу, слегка покачиваясь. За спиной с мерзким дребезгом разлетелось стекло, огромное, судя по звуку, - ну да, там допрежь висело какое-то зеркало... Орали дурноматом: "Киш мир ин тохас!" - летели стулья, и победно орал Савва Иваныч. Все было как всегда.
5. НОЧЬ КАК ОНА ЕСТЬ
Каким образом Гай отыскал квартиру Алены, он и сам не знал. Многому здесь можно было научиться.
Выпито было уже по три чашки кофе, а разговор упорно не клеился. Света они не зажигали, за окнами стемнело, в зените расположилось созвездие Звездного Герба Дау - двадцать голубых, зеленых и красных звезд, словно нарисовавших пунктиром контур распластавшего в полете крылья ушастого филина. Гай вдруг вспомнил, что только здесь увидел впервые в жизни настоящего живого филина, да и то вдребезги пьяного.
Алена полулежала, откинувшись на спинку дивана, короткий слабо светящийся халатик не закрывал круглые колени, сигаретка дымилась в опущенной руке, а Гай все еще не знал, с какой стороны подступиться.
- Ты знаешь, а Белая Мышь в нашем лифте поселилась, - сказала Алена, не оборачиваясь к нему. - Снова факты собирает.
- Да?
- Ага.
- Ох, придавлю я ее под горячую руку...
И снова молчание.
- Гай, больно не будет? - спросила Алена.
- Не будет, - сказал Гай.
- Ты знаешь, меня в шестнадцать лет едва не сделали женщиной, - сказала Алена. - Раздевать уже принялся, дурак этакий, а мне вдруг скучно стало, я его и прогнала.
- Меня ты, случайно, прогнать не собираешься?
- Да нет...
- Тогда?
- Ох, дай ты девушке с духом собраться... Гай, а крови много будет?
- Мало, - сказал Гай. - Иди сюда.
- Иди сам. Должна же у меня быть девичья гордость, как ты думаешь?
- Сам так сам, - сказал Гай. - Я человек не гордый.
- Как ты считаешь - может, мне посопротивляться для приличия? Будешь потом говорить, что сразу поддалась...
- Глупости, - сказал Гай, осторожно опуская ее на диван. - Нам нужны гордые девушки, но не стоит делать из девичьей гордости культа. И вообще, я всегда считал, что девичья гордость - в умении непринужденно отдаться.
- Это и есть хваленое мужское превосходство?
- Просто-напросто цинизм, - сказал Гай. - Здоровый такой цинизм. В разумных пределах.
- А как его увязать с нежностью?
- А никак не нужно его увязывать. Одно другому вряд ли мешает.
- Думаешь?
- Ага.
Целоваться она в самом деле не умела, но пыталась на ходу наверстывать упущенное, и это было даже интересно. Пуговицы от халатика покатились куда-то под диван, под халатиком не оказалось ничего, кроме Алены, а Алена была горячая, но, хотя и дышала возбужденно, и кусала его губы, продолжала упорно сжимать колени, подставляя зацелованные груди, и прошла, казалось, целая вечность, прежде чем ее ножки расслабленно раздвинулись, открывая самое укромное девичье местечко, тут же ставшее женским, но не менее укромным - по нашим дремучим рассейским представлениям, избежавшим западной сексуальной революции во всем ее примитиве, скопированном с какого-нибудь зачуханного суслика.
Для первого раза она выдержала удивительно долго, что само по себе было большим достоинством.
- А вообще-то это изрядное идиотство, - заявила разгоряченная Алена, не успев как следует отдышаться. - Сплошные судороги. И все время кажется, будто тебя вскрывают, как консервную банку.
- Тебе не понравилось?
- Понравиться понравилось, - задумчиво резюмировала Алена. - В этом что-то есть. Своя прелесть, и так далее. Только мне непонятно, за что эту возню называют любовью. Нет-нет, дай передохнуть, всю меня искусал... Форменный садизм, соски так и горят. Нет, семантика здесь явно подгуляла. Тебя кусают, мучают на все лады, и это называется любовью. Ну хоть нежность-то ты ко мне по крайней мере испытываешь?
- Испытываю.
- Врешь?
- Ни капельки. Испытываю, честное слово.
- А я тебе еще нужна?
- Что за вопрос! Конечно. Ночь только началась.
- Ничего себе! - возмутилась Алена. - Хочешь сказать, что собираешься до утра меня мучить?
- А иначе зачем огород городить?
- Ой... сама кусаться начну.
- А я тебя и будить не буду, если уснешь. Так даже интереснее.
- Вот это я попала так попала... - пожаловалась Алена. - Веселенькая перспектива... Одно утешение - все это довольно приятно. Нет, Гай, ну что ты в самом деле, потерпи немножко, никуда я не денусь.
- Как знать, - сказал Гай. - Тут у вас ни в чем нельзя быть уверенным.
- Даже в том, что ты меня только что брал?
- Слава богу, хоть в этом-то я уверен...
- Вот и лежи спокойно и не подкрадывайся.
- Пытаюсь изо всех сил. Не получается.
- Держи себя в руках.
- В руках я предпочитаю держать тебя.
- Если бы только в руках... Ну не надо, я устала.
- Надо, - сказал Гай. - Знаешь сказку про Красную Шапочку? Почему у тебя такие маленькие груди?
- Чтобы было удобнее накрывать их ладонями.
- Почему у тебя такие нежные губы?
- Искусал...
- Почему ты такая горячая?
- И он еще спрашивает?
- Почему...
Алена застонала, но как-то неубедительно.
6. УТРО С МЫШЬЮ
Пробуждение не принесло никаких неприятных неожиданностей и обошлось без пугающих метаморфоз и коварных превращений. Комната была прежняя, и Алена, теперь уже женщина, была прежняя Алена. Как он и обещал, она проснулась, когда сопротивляться было уже поздно, да и вряд ли у нее появилось такое желание, очень уж увлеченно она повторяла вчерашние уроки и вдобавок делал все, чтобы это не оказалось скучной зубрежкой и не ограничилось безынициативной покорностью.
- Негодяй, - сказала Алена, когда схлынуло утреннее безумие. - Чего ты ухмыляешься? Соблазнил невинную девушку и лыбится...
- Ты уходишь со мной?
- Тяжело... - сказал Алена. - Гай, я люблю тебя, но что я буду делать там, в этой вашей фантасмагории? Ты уверен, что я смогу там жить?
- Уверен, - сказал Гай. - Ты привыкнешь. Тебе понравится.
- Но Реальный Мир - это так скучно. Никто ни во что не превращается, фантастике находится место только в книгах, вещи - мертвые куски металла и дерева, а люди - скучнее...
- Ну не скажи, - сказал Гай. - На самом деле мы гораздо интереснее, чем тебе кажется. Один папа Лева чего стоит - уписаться можно...
- Ох, Гай...
- Так ты идешь?
- Иду, Гай. - Алена смотрела на него с милой печалью. - Такая уж наша судьба - повиноваться, если любишь...
После этих слов нельзя было не поцеловать ее, но в дверь постучали громко и требовательно. Натянув джинсы, Гай подошел к двери, открыл ее и никого не увидел. Недоумевающе взглянул вправо-влево и не сразу заметил под ногами Белую Мышь - в золотом пенсне, с бумагами под мышкой.
- Можно войти, надеюсь? - сказала Мышь и, не дожидаясь приглашения, прошмыгнула в комнату.
- Чем могу служить? - спросил Гай с интересом.
- Настала пора заняться и вами, - объявила Мышь, неодобрительно глядя на обнаженную Алену. - Послушайте, девушка, вы не могли бы привести себя в благопристойный вид?
- Во-первых, я уже не девушка, - сказала Алена, - а во-вторых, мне и так нравится, - и показала язык. - Гая мне стесняться глупо. Тебя - сущий идиотизм. И вообще - читай Ефремова, крыска, повышай культурный уровень.