– Хотя, если подумать, я еще не видел, чтобы кто-то пытался убить члена совета современным серебряным оружием, – он улыбнулся, – может, и получится.
Он помотал головой, будто отгоняя от себя какое-то видение.
– Но если дойдет до того, что придется стрелять в совет, то мы проиграли, и нам останется только попытаться захватить с собой их столько, сколько мы сможем.
– Давай лучше освободим столько наших, сколько сможем, – сказала я.
– Ты не понимаешь, ma petite. Если мы будем мертвы, то тем, кто нам верен, не будет пощады. Любой хороший переворот в первую очередь убивает верных сторонников, – и он коснулся моей правой руки, напоминая. Я все еще держала в ней пистолет. Так или иначе, мне не хотелось его убирать.
Но пришлось. Я поставила пистолет на предохранитель. Мне не хотелось, чтобы все знали про пистолет, так что я не могла его держать в руках. А на предохранитель я поставила, чтобы не прострелить себе ногу. Будет так же неловко, как и больно, и уж точно ни капельки не впечатлит совет. Я так и не поняла правила «игры», но я терлась среди вампиров достаточно долго, чтобы знать: если вам удастся произвести на них впечатление, то иногда можно выйти живым. Конечно, иногда они убивают в любом случае. Иногда бравада просто заслуживает вам более медленную смерть, как в случае с некоторыми индейскими племенами, которые долго мучили тех врагов, которые, по их мнению, были достойны уважения. Уважения, без которого я вполне обойдусь. Но иногда, если вас долго мучают, где-нибудь в перерыве можно и сбежать. А если они просто вырвут вам горло, то все варианты будут исчерпаны. И мы определенно собирались произвести впечатление.
Если не сможем впечатлить их, то убьем. Если не сможем убить их… то они убьют нас. Лив была только самым началом вечерней программы развлечений.
Перед нами была комната с голыми каменными стенами. Все изыски интерьера Жан-Клода валялись кучей черных и белых тряпок и деревянных обломков. Единственной нетронутой вещью была картина над декоративным камином. Жан-Клод, Джулианна, и Ашер без следов шрамов взирали сверху вниз на беспорядок. Я ждала увидеть какой-нибудь неприятный сюрприз в честь нашей встречи. Но в комнате был только Вилли МакКой, который стоял перед холодным камином, отвернувшись от нас и сложив руки за спиной. Его ярко-зеленый костюм не сочетался с зализанными назад черными волосами. Один рукав был разорван и измазан кровью. Он повернулся к нам. Из пореза на лбу сочилась кровь. Он вытер ее платком с танцующими скелетами. Платок был шелковый, его ему подарила дама сердца, вампир в возрасте ста лет, которая не так давно к нам присоединилась. Ханна была высокой, с длинными ногами, и милой, тогда как Вилли был небольшим, дурно одетым и… ну, просто был Вилли.
Он улыбнулся нам.
– Так мило с вашей стороны присоединиться к нам.
– Что еще за сарказм? – сказала я, – где все?
Я пошла к нему, но Жан-Клод остановил меня, взяв за руку.
Улыбка Вилли была почти нежной. Он ожидающе смотрел на Жан-Клода. Это было выражение, которого я никогда не видела на лице Вилли.
Я посмотрела на совершенную маску, в которое превратилось лицо Жан-Клода, замкнутую и осторожную.
Нет, скорее – боязливую.
– Что происходит? – спросила я.
– Ma petite, позволь представить тебе Странника.
Я нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду?
Вилли рассмеялся, и это был его обычный раздражающий хохот, но с новым низким звуком, рычащим смехом, который заставил подняться волоски у меня на шее. Я смотрела на него и знала, что у меня на лице написано, как я шокирована.
Я сглотнула перед тем, как смогла говорить, но даже тогда я не знала, что сказать.
– Вилли?
– Он уже не может отозваться, ma petite.
Вилли так и стоял, глядя на меня. Он был неловкой личностью при жизни. Мертвым, он не стал намного лучше.