Хотя мой бочонок был из-под браги (а стало быть, значительно меньше размером), зато он лежал на боку и легко перекатывался по грязному полу карцера (для этого достаточно лишь судорожно толкнуться телом о стенки). Поэтому я мог по желанию изменять угол зрения – то в пол посмотришь, то в потолок, а то и на дверь. Море удовольствия. Гораздо интереснее, чем просто пялиться в стену.
«Кнез Веча есть вырло мерзкий глупак, – вздохнул затылок Ракеты, прерывая песню. – Нажалост я йому главу не срубио сам у прошле године»[26] . Ракета недаром жаловался на лысого князя Вечу Потатровского. Ракета был гордый юнак (что на русский переводится как «смелый парень, умеющий махать саблей и крошить плохих»). В прошлом году бритоголовый сребр нанялся в потатровскую дружину и верно служил работодателю: при неудачной осаде Турова он причинил защитникам неприятельской крепости немалый ущерб, когда ночью тайно перелез через стену и занес в город мешок с причумленными крысами. Минувшей зимой Ракета прославился тем, что, заблудившись пьяным в Татраньских горах, провел ночь в берлоге с самкой снежного человека и, проспавшись, ушел невредимым домой.
Жаль, что глупый князь Веча не ценил в Ракете ценного работника: за мелкое правонарушение, совершенное на женской половине княжьего терема, он приговорил храброго юнака к смертной казни. Князь Веча не любил, когда подчиненные попадались ему на глаза в обнаженном виде, да еще в спальне его единственной дочери, симпатичной и пухленькой Дзенички. Дзеничка славилась своим бюстом и подлинным демократизмом в отношениях со слугами противоположного пола, благодаря чему казни молодых и симпатичных холопов в Потатрове давно стали привычным явлением. Жители чуть не еженедельно собирались на очередное шоу, заранее прихватив с собой пиво и сандвичи. Что ж… я всегда говорил, что виртуальный секс – намного безопаснее обычного: из-за него на эшафот не потащат.
Нынешней ночью я тоже оказался на роковом ложе княжны Дзенички. Оказывается, я был ее любимым… рабом. Бесправным дворовым холопом, в чьи обязанности входило прибирать в комнатах, подкармливать певчих птиц и котов (кормежку собак доверяли более квалифицированным белым воротничкам вроде псарей, доезжачих и брзятников). А я то возомнил себя князем! Признаться, сбили с толку меховое белье и подобострастный кот Пафнутьич. А также темнота, из-за которой я так и не заметил возле кровати свои перепачканные рабские порты и драную рубаху. «Ты си смрд»[27] , – честно сообщил Ракета. Я грустно улыбнулся. Любопытно: неужели все студенты превратились теперь в рабов? А кто ж тогда князья – бывшие депутаты Госдумы? Хочу разобраться, наконец, в новых российских реалиях.
– Послушайте, Ракета! – обратился я. – Вы не подскажете, какой нынче день недели?
– Полунник, – с готовностью ответил Ракета. И пояснил: щестьнадесятый травкос на длинной зоре. Празднуется второй день битвы Перкуна с Волотом и похищение Индрик-зверя. Нельзя вкушать лягушек и змей.
Ух ты! Вчера еще был понедельник, 15 июня – а сегодня уже полунник, шестнадцатый день травокоса. Сильно. Всего-то один удар колокола – и столько новых ощущений для народа. Интересно, как это было? Помнится: беру в руки веревку раскачиваю тяжелый колокольный язык. Он плывет нехотя вязко, как серебряная ложка в бочке густого меда. Колокол грузно покачивается, поводя почерневшими неровными боками (работает графический ускоритель Voodoo) – на колокольне ветрено, холодные воздушные струи нехорошо постанывают внутри колокольного свода – и ветер будто цепляет язык невидимыми когтями, стремясь отвести удар… Но я упорно тяну за веревку – ветер уж не стонет, а ревет (на самом деле, это Кинчев.wav ревет в наушниках).