– Это потребует немало компьютерного времени, Даллас…
Это был намек на бюджетные рамки, который Ева решила проигнорировать.
– Спасибо, что дали мне в помощь Фини. Без него мне бы не справиться. Все это обязательно нужно проверить, шеф, но мне кажется, что напали именно на нее, а не на прокурора.
Уитни откинулся в кресле и взглянул на нее выжидательно.
– Думаю, мотивы были личными. Она что-то скрывала… Неизвестно, ради себя самой или ради кого-то еще. Но недаром же она стерла запись разговора!
– Я читал ваш отчет, лейтенант. Вы что, считаете, что прокурор Тауэрс была замешана в каких-то противозаконных действиях?
– Вы спрашиваете как ее друг или как начальник?
Уитни стиснул зубы, стараясь сдержаться, и коротко кивнул.
– Отличный вопрос, лейтенант. Как начальник.
– Не знаю, было ли это противозаконным. На данной стадии расследования мне просто кажется, что Тауэрс хотела что-то утаить. Это было что-то очень важное, потому что она отправилась на встречу поздно ночью, несмотря на проливной дождь. Совершенно очевидно, что она не желала, чтобы об этом стало известно. Шеф, мне необходимо побеседовать с членами семьи жертвы и с ее ближайшими друзьями, в том числе и с вашей женой.
Уитни понимал, что это неизбежно. Всю жизнь он старался, чтобы то, чем он занимается, не затронуло его семью. Но теперь он не мог их укрывать. Не имел права.
– Мой адрес у вас имеется, лейтенант. Я позвоню жене и предупрежу о вашем визите.
– Да, сэр. Благодарю вас.
Уитни жили в двухэтажном особнячке на тихой улочке одного из пригородов, и Анна Уитни приложила все усилия, чтобы дом был образцовым. В этом доме она растила своих детей, предпочтя материнские обязанности преподавательской карьере. И сделала этот выбор не потому, что государственное пособие, выплачиваемое родителям, посвятившим себя детям, было больше зарплаты преподавателя. Она просто любила своих детей и хотела вырастить их сама.
Теперь, когда дети выросли, она все силы отдавала мужу и дому, при любой возможности забирая к себе внуков. Вечерами она частенько устраивала отличные ужины для мужа и его друзей: Анна Уитни терпеть не могла одиночества.
Но когда приехала Ева, она была одна и выглядела, как всегда, великолепно – немного косметики, аккуратная прическа, которая очень шла к ее милому, до сих пор привлекательному лицу. На ней был элегантный льняной комбинезон, а на руке лишь одно украшение – обручальное кольцо.
– Лейтенант Даллас, муж предупредил, что вы приедете, – сказала она, встречая Еву.
– Прошу меня извинить, миссис Уитни.
– Не извиняйтесь. Я жена полицейского и все понимаю. Проходите. Я приготовила лимонад. Не знаю, как вы, а я обожаю собственный лимонад.
Анна провела Еву в гостиную, где стояли стулья с прямыми жесткими спинками и такой же диван.
– Вы знаете, что панихида завтра в десять?
– Да, мэм. Я там обязательно буду.
– Уже столько цветов прислали. Мы договорились, чтобы их потом передали в… Впрочем, вы здесь не по этому поводу.
– Прокурор Тауэрс была вашей близкой подругой?
– И моей, и моего мужа.
– Ее дети сейчас с вами?
– Да… Они уехали с Марко к архиепископу – договориться о завтрашней службе.
– У них хорошие отношения с отцом?
– Да, вполне.
– Почему же тогда они живут у вас, а не у него?
– Мы все решили, что так будет лучше. Дома – то есть у Марко – все о ней напоминает. Ведь когда дети были маленькими, все они жили там. И потом, эти репортеры… Нашего адреса они не знают, а нам бы не хотелось, чтобы они приставали к детям. Беднягу Марко репортеры просто осаждают. Завтра, конечно, этого не избежать… – Она судорожно стиснула руки. – Но ничего не поделаешь. Дети до сих пор в шоке. Даже Рэнделл. Рэнделл Слейд – жених Мирины. У них с Сесили были прекрасные отношения.
– Он тоже здесь?
– Не может же он оставить Мирину в такой момент! Она сильная девушка, лейтенант, но даже сильным людям порой необходима опора.
Ева, тотчас вспомнившая о Рорке, собрала волю в кулак, запретила себе о нем думать и продолжала расспрашивать Анну, только голос у нее стал чуть напряженнее.
– Как вы думаете, почему Сесили Тауэрс оказалась ночью в Вест-Энде?
– Я все время пытаюсь понять, зачем она туда поехала, – задумчиво произнесла Анна. – Сесили была человеком сильным и упрямым, но безрассудных поступков не совершала никогда.
– Она многое вам рассказывала?
– Мы были как сестры.
– А если бы она или кто-то из ее близких попал в беду, вы бы об этом узнали?
– Думаю, да. Но сначала она стала бы действовать сама, по крайней мере – попыталась бы. – У Анны в глазах стояли слезы, но она старалась сдержаться. – Хотя рано или поздно она бы все мне выложила.
«Если бы у нее было на это время», – подумала Ева.
– Вы не помните, ее ничто не беспокоило в последнее время?
– Ничего особенного. Разве что свадьба дочери. Что ж, дети взрослеют, мы стареем. Мы все шутили, что Сесили скоро станет бабушкой. Да нет, – рассмеялась Анна, заметив Евин взгляд, – Мирина не беременна. Хотя мать ее была бы этому только рада. И о Дэвиде она всегда беспокоилась. Устроится ли он в жизни? Будет ли счастлив?
– А он счастлив?
По лицу Анны пробежала тень, и она опустила глаза.
– Дэвид очень похож на отца. Любит мотаться по свету. Много ездит по делам, строит какие-то планы. Когда Марко решит отойти от дел, думаю, его место займет Дэвид.
Она замялась, словно хотела что-то добавить, но передумала и сменила тему:
– А Мирина, наоборот, предпочитает сидеть на одном месте. У нее свой бутик в Риме. Там-то она и познакомилась с Рэнделлом. Он модельер. Ее магазин сейчас торгует только его продукцией. Очень талантливый молодой человек. Это, кстати, его модель, – добавила Анна, показывая на свой комбинезон.
– Прелестная вещь. Значит, вы считаете, что у прокурора Тауэрс не было оснований тревожиться за детей? Ни про какие неприятности, которые ей пришлось бы улаживать, вы не знаете?
– Неприятности? Нет, ничего такого. У них все отлично.
– А ее бывший муж? Кажется, у него дела идут не слишком гладко?
– У Марко? – Анна пожала плечами. – Уверена, что он со всем справится. Знаете, я, в отличие от Сесили, в бизнесе ничего не смыслю.
– А она разбиралась?
– Разумеется. Сесили всегда хотела знать, как именно обстоят дела, и на все имела собственную точку зрения. Я всегда поражалась, как она столько всего держит в голове. Если у Марко и были трудности, то она о них знала и наверняка предложила бы что-нибудь, чтобы поправить дела. Она была такая умница… – у Анны задрожал голос, и она прикрыла рот ладонью.
– Извините, миссис Уитни.
– Ничего, мне уже лучше. Знаете, очень помогает то, что ее дети здесь. Мне кажется, что и я им помогаю. Увы, я не умею делать того, что делаете вы, и найти убийцу не смогу. Но поддержать детей – смогу.
– Им повезло, что есть вы, – тихо сказала Ева, сама удивившись собственным словам. Странно, ей почему-то раньше казалось, что Анна Уитни – просто зануда. – Миссис Уитни, вы не могли бы рассказать мне об отношениях прокурора Тауэрс с Джорджем Хэмметом?
– Они были близкими друзьями, – сдержанно произнесла Анна.
– Мистер Хэммет сказал мне, что они были любовниками.
Анна вздохнула. Она явно предпочитала не вдаваться в подробности чужой интимной жизни.
– Ну что ж, если он сам сказал… Так оно и было. Но я всегда считала, что он ей не пара.
– Почему?
– Слишком уж себе на уме. Нет, я прекрасно отношусь к Джорджу, он был Сесили отличным другом… Но разве женщина может быть по-настоящему счастлива, если почти каждый вечер ей приходится возвращаться в пустую квартиру, в пустую одинокую постель? Ей нужен был не просто друг, ей нужен был спутник жизни! Джорджа такое положение вполне устраивало. И Сесили убедила себя в том, что и ей это подходит.
– А на самом деле это было не так?
– Это не должно было быть так! – ответила Анна довольно резко – видимо, вспомнила старые споры с подругой. – Сколько раз я ей говорила, что жизнь не только в работе. Она просто относилась к Джорджу не настолько серьезно, чтобы рисковать.
– Рисковать?
– Я имею в виду мир чувств, – пояснила Анна. – Вы, полицейские, все-таки слишком буквально все понимаете. Она хотела, чтобы в жизни ее было все разложено по полочкам. А когда живешь с кем-то вместе, всегда возникают трения.
– Мне показалось, что мистер Хэммет очень ее любил.
– Если любил, почему не настаивал на своем?! – в голосе Анны снова зазвенели слезы. – Тогда она не умерла бы так, совсем одна! Она не была бы одна.
Ева выехала из тихого переулка, вырулила на обочину и резко затормозила. Ей надо было подумать. Не о Рорке, уверяла она себя. Об этом думать нечего. Все решено.
Вернувшись в участок, нужно будет в первую очередь запросить информацию о Дэвиде Анжелини. Если он так похож на отца, может, и он потерял на чем-нибудь крупную сумму? Заодно неплохо бы узнать побольше о Рэнделле Слейде и бутике в Риме.
