— А теперь, Риг, отведи-ка нас к своему начальнику, — обратился Гны к провожатому.
— К сотнику? — переспросил тот.
— Да, к нему.
— Исполняю! — и десятник повёл их в караульное помещение на верхнем уровне высокой городской стены, откуда на них уже глядел — и с немалым подозрением — бывалый мертвец в чёрных офицерских латах Карательного войска.
— Справимся? — с сомнением произнёс Флютрю.
— Справимся, — спокойно отвечал Гны, — только кашлять вовремя не забывайте.
— Кого ты ко мне ведёшь, Риг из Герла? — ядовито спросил сотник, как бы случайно кладя руку на эфес полутораручника с толстенным лезвием.
— Это господа некроманты с особыми полномочиями.
— Знаю я господ некромантов с особыми полномочиями! — рявкнул сотник с издевательской интонацией, адресованной как передразниваемому Ригу, так и обоим вновь прибывшим. — Беглый некромейстер Гны, вот кто к нам пожаловал!
Флютрю понял, что всё пропало, но напавший на него приступ кашля не позволил развить мысль в этом направлении. Откашлявшись, он подчинился магии уверенного тона Гны, адресованного сотнику:
— Ваши познания делают вам честь! Поистине надлежит прислушиваться к словам мудрецов, охраняющих стены великого города Цанц! Ни одна лиса в некромантской мантии, будь то даже презреннейший некромант Гны, запятнавший свою честь городского некромейстера позорным бегством, не ускользнёт от вашего бдительного взора!
Колкости в свой адрес Гны произносил с истинным удовольствием. Сотник слушал его внимательно, не перебивал, а пальцы отбивали «марш Смерти» на эфесе меча.
— А теперь отвечайте, как вас зовут, сотник! — продолжал Гны без особенного перехода.
— Элб из Кляма! — неожиданно высоким голоском пискнул тот.
— Пытается сопротивляться! — обернувшись к Флютрю, объяснил Гны.
— Я больше не буду сопротивляться, — повинился сотник прежним своим голосом, довольно низким.
— Ловлю на слове! — улыбнулся Гны. И действительно, он что-то такое же неуловимое, как и слово, поймал левой рукой и запихнул в рукав.
Риг всё ещё стоял рядом, и бывший некромейстер Цанца предпочёл его отпустить обратно на пост у пролома. Охрана города — задача важная. Что, если ещё какому-то супостату вздумается проникнуть в Цанц через вверенный ему проход?
Элб из Кляма с тоской покосился на рукав мантии Гны, но более ничем не выдал своего нежелания сотрудничать.
— Как нам проникнуть в пещерную часть Цанца? — решил выяснить Гны.
— Нужен пароль.
— Как звучит пароль?
— «Некрократия несовершенна».
— Смело сказано! — обернулся некромейстер к Флютрю. — А каков отзыв?
— «Но лучше ничего не придумано».
Этот отзыв, по всей видимости, был нужен лишь затем, чтобы стражники на входе в пещерную часть города не пугались выслушивать пароль.
Значительная часть задачи по проникновению в пещеры Цанца была уже выполнена. Стоя рядом с благожелательным сотником, некроманты с болот получили возможность не спеша осмотреться.
Поглядев со стены на вид разорённого наземного Цанца, Гны вдруг замер. Судя по задумчивому виду и проскальзывающим во взоре моментам растерянности, он сопоставлял нынешнюю картину с той, которую покидал, сбегая от преследования мёртвых карликов, обвинивших его в смерти своего вождя. Что и говорить, разница была разительной. Флютрю и Элб сохраняли молчание, чтобы не мешать его воспоминаниям.
— А кто нынче руководит городом?
— Сейчас у нас военная власть. Цанцем управляет тысяцкий Отт из Дахо, — ответил сотник.
— Вот как? — удивился Гны. — Старая лиса Отт на прежнем месте… — и на немой вопрос Флютрю объяснил:
— Отт из Дахо был тысяцким ещё при Умбриэле Цилиндроне; затем, с приходом к власти карликов, его чуть не сделали темником. Тяжёлые дни охоты карликов на всех людей среднего роста он пересидел в подземной крепости. И вот, гляди ты, вернулся на прежний пост… Чего-то в этом даже я не понимаю!
* * *— «Некрократия несовершенна», — произнёс Гны с тонкой улыбкой, подойдя к стражникам, стерегущим вход в подземную часть Цанца.
— «Но лучше ничего не придумано!» — серьёзно ответили те.
В дополнение к паролю, правда, стражники потребовали сопроводительные документы, но Гны прибег к давно испытанному средству — игре слов на фоне чудовищного кашля Флютрю.
— К Отту не пойдём! — решительно заявил Гны, когда они проходили в пещерную часть города под стенами подземной крепости. — Что-то мне не хочется его видеть!
А ведь стоило Гны потолколвать с тысяцким, как весь город Цанц оказался бы у нас в управлении, подумалось Флютрю. А впрочем, и незачем нам управление над этим уничтоженным городом, заметил он чуть погодя, спускаясь всё ниже по искорёженным мраморным ступеням центральной лестницы и повсюду наблюдая картины разрухи — на месте уже едва прозреваемого великолепия. Ажурные статуи из тонкого каменного кружева обратились в кучи мусора, от фонтанов веяло смрадом испражнений и разлагающейся плоти (так пахнут лишь убитые заживо, оставленные без погребения). Ни следа не осталось от изящных фасадов роскошных пещерных поместий, когда-то в изобилии выходивших на парадную лестницу города. На стенах кое-где остались трудноизвлекаемые из чёрного камня погнутые обломки золотых светильников.
— Всё, что можно было, украли мёртвые карлики перед уходом в свою Отшибину, — объяснил Гны, — а что нельзя было унести, постарались испортить.
Судя по этой реплике, а также по тому, как Гны в пещерной части Цанца стал особенно молчалив и мрачен, личный счёт бывшего некромейстера к Великому народу Отшибины в этот день вырос на несколько пунктов. Так ли это, или показалось?
В ответ на прямой вопрос Флютрю некромейстер легко признался:
— Да, я действительно считаю, что этого народа не должно быть на свете!
У Флютрю, который много лет провёл бок о бок с карликами в селениях Отшибины, включая столичный Дыбр, эти слова оставили не менее тяжёлое впечатление, чем у Гны — вид разорённого Цанца. Конечно, и ему самому здорово доставалось от этого мелкого варварского народца, считающего себя великим (одни начинающие карлики-некроманты чего стоили!), но не мерить же весь народ одной ростовой меркой…Стараясь быть дипломатичным, Флютрю начал долгую речь, состоящую из извиняющихся поучений. Мол, за ту кучку карликов, которые засели в Цанце, не желая его отдавать в ответ на требования, исходящие от Мёртвого Престола, весь Великий народ отвечать не должен, а незаконные узурпаторы бывают во всяком народе…
В какой-то момент Гны его прервал:
— Вы что-то путаете, Флютрю. Кто, по-вашему, разорил город и разграбил всё это пещерное великолепие? Неужели — пара сотен карликов, тела которых мы видели наверху? Нет же, им и за сто лет не управиться. Те, кто разграбил Цанц, прихватили награбленное с собой. Могли ли это сделать те, кого погибель застигла в городе?
— Нет, туда ничего не возьмёшь, — признал Флютрю. — Да и незачем им было грабить город, в котором они собирались остаться. Но неужели же…
— Разумеется, весь грабёж и разрушения — на совести огромной мёртвой армии, приведённой сюда Занз-Ундикравном, той самой армии, которая послушно отошла отсюда к себе в Отшибину и там со столь же завидным послушанием готовится к нападению на Карамц. Ценой послушания стало убранство нашего города, одного из красивейших пещерных городов здешнего мирового яруса.
— Но эта армия — не весь народ… — возразил Флютрю.
— Не весь. Но — большая его часть! — безжалостно изрёк Гны некрасивую истину. Отчего же Флютрю показалось так больно её слышать? Или дело в ученичестве у Гру, всячески превозносившего Великий народ, или всё-таки Гны где-то ошибается?
Спускаясь в нижние ярусы пещерного Цанца по обезображенной центральной лестнице, некроманты встречались со всё более удручающей картиной. Ступенек уже не было видно под плотным слоем обломков камня, прилетевших откуда-то сверху. Сами путники, шагая по неровным камням, то и дело вызывали камнепады и оползни. Один из таких оползней чуть не увлёк за собой Флютрю, но Гны его вовремя подхватил под руки.
— Каменная плита, которая под вами поехала, прежде украшала храм Смерти! — с горечью заметил некромейстер. — Как видите, она весьма не на месте.
Всего храма Смерти, как могли заметить некроманты добрых семь-восемь уровней назад, на месте не было. Золотое убранство, включая выпуклый Глаз Смерти, карлики прикарманили, а камни разбили, чтобы акт надругательства над некрократической святыней не бросался в глаза. Иной причины для сноса этого храма у Великого народа, всю свою историю мечтавшего о посмертии, как будто быть не могло…
Спуск становился всё более крутым и опасным, Гны и Флютрю двигались уже не столько по осыпи, сколько вместе с ней, и вот, наконец, они уткнулись в тупик: дальнейший путь вниз был перегорожен огромными глыбами, основательно засыпанными камнями поменьше.
