— Цветную? Или черно-белую?
— Черный контур. Насчет цвета не знаю. Может, голубой?
— Голубой, как Смурфик? — пошутил он.
Я ничего не ответила.
— Как насчет переходного цвета? Голубой внизу, а к верху буквы постепенно тускнеют.
— Потрясно, — сказала я, подталкивая его плечом.
Как только я определилась со шрифтом и цветом, Трентон напечатал кальку, и мы направились к нему в зал.
Я села на стул, Трентон подготовил оборудование.
— Будет офигенно круто, — сказала Хейзел, присаживаясь неподалеку от меня.
— Я использую одну иглу. — Трентон натянул резиновые перчатки. — Но все равно будет очень больно. Здесь прямо по кости, на пальцах у тебя нет жировой прослойки.
— А где она у нее есть? — спросила Хейзел.
Я подмигнула ей.
Трентон коротко усмехнулся, промыл мою руку зеленым мылом, вытер полотенцем, потом нанес на ватный диск спирт и протер нужные пальцы.
— С первого раза может не получиться. Возможно, придется повторить.
На очищенную спиртом кожу он нанес немного вазелина.
— Правда? — нахмурилась я.
— Ага. — Хейзел кивнула. — На ногах то же самое.
— Что думаешь? — Трентон приложил кальку. — Прямо? Так это должно выглядеть?
— Главное, не допусти орфографической ошибки. Не хочу ходить как дура с ошибкой в татуировке.
— Все правильно, — с усмешкой заверил Трентон. — Я был бы полным кретином, если бы не смог как следует написать два коротких слова.
— Ты сам это сказал, — поддразнила его я.
— Детка, не обижай его, прежде чем он не нанесет окончательно рисунок на твою кожу! — покачала головой Хейзел.
— Выйдет красиво, правда? — спросила я.
— Ты и так красивая. — Трентон повернулся и взглянул на меня с такой нежностью, что у меня загорелись щеки.
Убедившись, что калька высохла, он прикоснулся иголкой к моей коже. Ожидаемой мучительной боли я не ощутила, так, покалывало слегка. Трентон выводил буквы, стирал излишки краски, затем повторял все заново, полностью отдавшись работе. Я знала, что он постарается сделать все идеально. Спустя несколько минут пальцы начало жечь, и теперь от каждого прикосновения иглы мне хотелось отдернуть руку.
— Готово! — сказал Трентон через пятнадцать минут.
Он стер лишние чернила, и на моих пальцах остались буквы ярко-голубого цвета. Красота! Я повернулась лицом к зеркалу и свела кулаки вместе.
— Отлично смотрится, куколка! — широко улыбаясь, сказал Трентон.
Вышло просто идеально.
— Круто, — оценила Хейзел. — Теперь я тоже хочу тату на пальцах!
Трентон передал мне несколько упаковок крема «Аквафор».
— Наноси вот это. Хорошая штука. Особенно для цветных татуировок.
— Спасибо.
Пару мгновений он лишь смотрел на меня так, будто и впрямь только что забрал мою девственность. В животе защекотало, в груди разлилось тепло. Я отступила на пару шагов и повернулась к приемной. Зазвонил телефон, но Хейзел ответила за меня.
Трентон облокотился о столешницу, самодовольно улыбаясь.
— Прекрати, — сказала я, пытаясь не улыбнуться в ответ.
— Я ничего не говорил, — возразил он, все еще улыбаясь как идиот.
Зажужжал мой мобильник, затем еще раз.
— Привет, Чейз, — сказала я, и так зная, зачем брат позвонил.
— Мама сегодня готовит ужин. Увидимся в пять.
— Мне надо работать. Она знает, что на выходных я занята.
— Поэтому ужин будет раньше обычного.
— До семи я не освобожусь, — вздохнула я.
— В смысле? Ты разве не в «Ред дор»?
— Да… — сказала я, ругая себя за то, что проговорилась. — Я по-прежнему работаю в баре. Но у меня есть вторая работа.
— Вторая? — надменно спросил он. — Зачем тебе это?
Чейз продавал электрокардиостимуляторы и считал себя важной птицей. Он хорошо зарабатывал, но слишком уж любил притвориться доктором, хотя на самом деле лишь бегал за кофе, чтобы подлизаться к другим сотрудникам.
— Я… помогаю другу.
Чейз на некоторое время затих, потом спросил:
— Коби опять на них подсел, да?
Я крепко зажмурилась, не зная, что ответить.
— Чтобы была у мамы в пять, иначе я сам за тобой приеду!
— Хорошо, — сказала я, потом отключила телефон и бросила на столешницу.
Я уперла руки в бедра и перевела взгляд на монитор.
— Все в порядке? — спросил Трентон.
— Я только что заварила еще ту кашу в семье. Мама сильно огорчится, а я, конечно же, буду во всем виновата. Кэл! — окликнула я. — Мне придется уйти в половине пятого.
— Ты не уйдешь до семи! — крикнул он из своего кабинета.
— Это семейное дело! Она уходит в полпятого! — заступилась за меня Хейзел.
— Да ну вас всех! — воскликнул Кэл, но вряд ли он расстроился.
— Кэл! — позвал Трентон. — Я иду с ней!
Кэлвин ничего не ответил, вместо этого хлопнула дверь, и он появился в приемной.
— Что за хрень тут творится?
— Семейный ужин, — пояснила я.
Кэлвин с подозрением посмотрел на меня, потом на Трентона:
— Ты видел сегодня Бишопа?
— Нет, не видел. — Трентон покачал головой.
Кэлвин повернулся ко мне:
— Тебе действительно нужна группа поддержки, чтобы пойти домой на ужин?
— Нет.
— Да, нужна, — сказал Трентон. — Сама она в этом не признается.
— Ты не знаешь, что они за люди, — невольно простонала я. — А сегодня будет… Ты сам не обрадуешься, поверь мне.
— За тем столом должен быть хоть один человек, поддерживающий тебя, и это буду я.
Как я могла спорить с этим? Я, конечно, не хотела, чтобы Трентон встретился с моей безумной семейкой, но с ним будет спокойнее, особенно если все вдруг решат, что срыв Коби и их неосведомленность на этот счет — моя вина. А потом еще Коби поймет, что я сдала его.
— Только… не врежь никому.
— Договорились, — сказал Трентон, привлекая меня к себе.
Глава 8
Трентон остановился возле дома и выключил зажигание. В прошлый раз, когда мы ехали в его «интрепиде», сзади сидела Оливия, а я злилась из-за того, что меня заманили в «Чикен Джоуз». Теперь же вечер в компании Трентона и Оливии казался недостижимым счастьем.
— Ты готова? — спросил Трентон и ободряюще подмигнул мне.
— А ты?
— Я ко всему готов.
— Верю.
Я потянула за ручку, и дверца машины со скрипом отворилась, а чтобы закрыть ее, мне пришлось пару раз толкнуть железяку бедром.
— Извини, — сказал Трентон, засовывая ладони в карманы джинсов.
Он подставил локоть, и я взяла его под руку. Все мои братья и родители стояли возле открытой двери и наблюдали, как мы с Трентоном идем к дому.
— Это мне скоро придется извиняться.
— За что?
— Что это за козел? — поприветствовал нас отец.
— Это Трент Мэддокс, — вздохнула я. — Трент, это мой отец, Феликс.
— Мистер Кэмлин, — презрительно усмехнувшись, поправил меня отец.
Трентон протянул руку, и отец ответил на рукопожатие, пытаясь смутить моего спутника взглядом. Тот вовсе не казался смущенным, но я все равно внутренне сжалась.
— А это моя мама, Сьюзен.
— Рад знакомству, — сказал Трентон, слегка пожав ей руку.
Мама устало улыбнулась, потом привлекла меня к себе и поцеловала в щеку:
— Пришло время проведать свою мамочку.
— Прости, — сказала я, хотя мы обе знали, что мои извинения неискренние.
Мы все вместе прошли в столовую, а мама исчезла в кухне. Она вернулась с тарелкой и приборами для Трентона и опять удалилась. На этот раз она принесла миску картофельного пюре, которую опустила на подставку для горячего рядом с прочими блюдами.
— Хорошо, хорошо, — сказал отец. — Садись уже, чтобы мы могли наконец поесть.
У Трентона дернулся глаз.
— Мама, все такое аппетитное, — сказал Кларк.
Мама улыбнулась и склонилась к столу:
— Угощайтесь и…
— Что за чертовы формальности? — прорычал отец. — Я подыхаю с голоду!
Передавая друг другу блюда, мы наполнили свои тарелки. Я поковыряла вилкой в еде в ожидании первого выпада, который положит начало сражению. Мама заметно нервничала: видимо, что-то знала.
— Что это за фигня у тебя на пальцах? — спросил отец.
— Ну…
Я подняла руки, пытаясь что-нибудь по-быстрому соврать.
— Мы баловались гелевой ручкой, — сказал Трентон.
— А эта черная фигня вокруг — то же самое?
— Да, чернила, — ответила я, размазывая еду по тарелке.
Мама всегда готовила очень вкусно, но отец мог запросто испортить мне аппетит.
— Передай соль, — сказал отец Коби и рявкнул на него, когда тот отозвался не сразу. — Твою мать, Сьюзен! У тебя всегда недосоленная еда! Сколько раз тебе можно повторять?
— Пап, ты можешь добавить себе соли, — проговорил Кларк. — Тогда для остальных не будет пересолено.
