Кроме ордена, в Ливонии имелось еще пять чисто духовных владык: архиепископ Рижский, епископы Дерптский, Ревельский, Эзельский и Курляндский. Все они владели кое-какими городами, замками и землями, признавали над собой власть только папы римского – а поскольку папа жил в значительном отдалении, на другом краю Европы, то контроля за пятеркой духовных лиц не было никакого, чем они и пользовались вовсю…
Кроме Ордена и пятерки духовных, существовало еще довольно многочисленное рыцарское сословие – человек примерно сто пятьдесят. Каждый владел замком и землями, каждый теоретически был вассалом либо ордена, либо кого-то из духовных владык – ну а на практике был относительно независим по причине общей неразберихи и отсутствия сильной власти.
Часть крупных городов, в том числе Рига, Ревель и Дерпт, где были резиденции помянутых духовных лиц, в то же время пользовались значительной автономией и самоуправлением – что частенько любили демонстрировать и епископам, и ордену по делу и без дела.
Единственным учреждением, кое-как объединяющим этот зоопарк, были вот уже сто пятьдесят лет так называемые Вольмерские ландтаги, некое подобие парламента, собиравшее в городе Вольмере уполномоченных от ордена, духовных владык, рыцарей и городов. Теоретически решения этих собраний были обязательными для всей Ливонии и для всех сословий, ну а в реальности, если кто-то начинал выступать, управы на него нельзя было найти никакой.
Были и еще кое-какие дополнительные обстоятельства, добавлявшие горючего материала. Во-первых, все вышеперечисленные сословия – рыцари, духовенство, горожане – состояли исключительно из немцев с небольшим процентом славян. А предки нынешних эстонцев, латышей и частью литовцев были поголовно крепостными и бесправными – готовыми при любой заварушке всадить немчуре вилы в бок. Что внутренней стабильности Ливонии не прибавляло. Во-вторых, часть ливонских городов примкнула к протестантам, и там начали громить католические церкви (а заодно, не делая особых различий, разнесли по камушкам и несколько православных церквей). Ко всем прежним сложностям добавилась еще грызня меж протестантами и католиками (которых поддерживали и разозленные сносом своих храмов православные). Ну, а эстонцы, латыши и литовцы, крестившись исключительно для вида, втайне исполняли древние языческие обряды…
Как видим, Ливония была, как бы это поделикатнее выразиться, весьма экзотической территорией… К моменту взятия Грозным Астрахани там, упомянем уж кстати, случилась очередная заварушка: орден воевал с архиепископом из-за какой-то ерунды, дерптский епископ принял сторону ордена, выступив, таким образом, против своего собрата по церкви. Орденские кнехты совместно с солдатами архиепископа принялись воевать против епископа. Люди последнего взяли архиепископа в плен и посадили под замок. Тут кто-то, так и оставшийся неизвестным, ухлопал польского посла. Польский король пришел с войском и принялся колошматить всех подряд… Черт ногу сломит, одним словом. Кое-как утихомирились.
Грозный начал собирать войска…
Никак нельзя сказать, что русские имели права на всю Ливонию – но никто не мог отрицать, что когда-то часть ее была русскими владениями. Город Дерпт был в свое время основан Ярославом Мудрым и первоначально именовался Юрьевом, пока его не захватили в XIII в. пришлые тевтонские рыцари. Да и кроме Юрьева, были еще земли, на которые Московия могла претендовать всерьез.
Кроме того, Ливония на протяжении многих лет вела себя откровенно враждебно по отношению к России, пытаясь установить своеобразную блокаду, отрезавшую Москву и от Балтийского моря, и от Европы вообще, поскольку сама слабела с каждым годом и прекрасно понимала, к чему приведет усиление русских…
Тем более что ливонцы себя проявили отнюдь не добрыми соседями. О некоторых их милых добрососедских привычках писал историк того времени из Речи Посполитой Михалон Литвин: «У ливонцев московитов убивают, хотя московиты и не заняли у них никаких областей, будучи соединены с ними союзом мира и дружбы. Сверх того, убивший московита, кроме добычи с убитого, получает от правительства известную сумму денег».
Поведение необычное даже для того жестокого века. Даже наши исконные неприятели, поляки, так себя никогда не вели. Да и никто себя так не вел. Явление для Европы уникальное: в мирное время полагается награда тому, кто просто так убил жителя сопредельного государства…
Еще в 1501 г. ливонцы вторгались на Русь, захватили было Псков, но русский воевода Данила Щеня чувствительно им приложил, так что немцы запросили «вечного мира». Отыгрались они в 1547 г., во время знаменитого «дела Шлитте».
Саксонец Шлитте, будучи в Москве, получил от молодого царя Ивана Васильевича задание – нанять в Европе и привезти на Русь мастеров, художников и прочих специалистов. Шлитте поручение выполнил и двинулся в Россию во главе «группы специалистов» из ста пятидесяти человек. Там были архитекторы, оружейники, литейщики, живописцы, скульпторы, каменщики, мельники, рудознатцы, слесаря и кузнецы, каретных дел мастера, типограф и органист, медики, аптекари и даже парочка католических богословов, которые тоже молодому царю зачем-то понадобились. Как видим, Иван Васильевич всерьез намеревался перенимать иностранный опыт как можно шире – задолго до Петра I, который якобы первым до такого додумался.
Ливонцы забеспокоились – им было совсем ни к чему, чтобы Московия перенимала передовые европейские технологии. В Любеке Шлитте под предлогом неуплаты какого-то старого долга задержали аж на два года, так что часть его специалистов к тому времени разбрелась кто куда. С оставшимися он попытался все же добраться до России – но, уже в Ливонии, его вновь перехватили и упрятали в тюрьму. Вдобавок ливонцы выхлопотали у германского императора указ, по которому имели право не пускать в Россию никаких «иностранных специалистов», даже если они туда ехали по собственному желанию и паспорта у них были в полном порядке. Из тюрьмы Шлитте кое-как освободился, но его люди, видя такое дело, разбежались окончательно, только считанные из них все же достигли России. Больше всех не повезло некоему «пушечному мастеру Гансу». Ливонцы его поймали на дороге в Россию и посадили в тюрьму. Ганс, должно быть, парень добросовестный и упрямый, из тюрьмы бежал – и вновь попытался добраться до Московии. Его поймали уже возле самой русской границы – и отрубили голову…
Одним словом, Ливонию никак нельзя было считать дружественным соседом. К тому же возник спор из-за неуплаченной ими дани. Полсотни лет назад, проиграв войну, ливонцы согласились платить Москве ежегодную дань с Дерптской волости, которая когда-то была русской Юрьевской, однако так и не заплатили ни гроша. За пятьдесят лет набежала приличная сумма, но ливонские послы, простодушно кругля глаза, стали упрашивать простить им старый должок: ну нету у них денег! На что русские дипломаты резонно отвечали: а обязательство-то? Сами подписали и печать приложили!
Ливонцы упросили подождать три года. Русские согласились. Через четыре года ливонцы заявились опять-таки без гроша – да вдобавок стали просить не только простить старые долги, но и вообще отменить «Юрьевскую дань» как совершенно непосильную для бедного, нищего народа – кстати сказать, Ливония жила весьма даже зажиточно и славилась на всю Европу своими многонедельными праздниками, кутежами и гулянками. Не русские, а сами же ливонские летописцы прилежно описывали всю эту разгульную жизнь и уточняли: вино в Ливонии еще пили из скромных кубков, куда влезала всего-то бутылка-другая, а вот пиво хлебали из таких чаш, в которых «впору было детей крестить». Так что немцы откровенно прибеднялись, о чем им и заявили – а вдобавок припомнили многочисленные обиды, чинимые русским купцам, и разрушенные в полудюжине городов православные церкви. Послы разводили руками и твердили, что денег у них нету, а за протестантов они не ответчики.
Переговоры, таким образом, кончились ничем. Послы уехали. На прощанье им на званом обеде подали пустые блюда – мол, с пустыми руками приехали, из пустых тарелок и хлебайте…
В Москве взвешивали, прикидывали и рассуждали. По всему выходило, что особых сложностей из-за Ливонии с сопредельными государствами не предвидится. С Данией отношения были, в общем, традиционно нормальными. Литву надеялись заинтересовать военным договором против крымских татар (которые и Литве доставляли немало бед). Швеция только что фактически проиграла войну с Россией 1554–1557 гг.
В январе 1558 г. в Ливонию широким фронтом вторглась московская армия, состоявшая не только из русских, но и из отрядов касимовских и казанских татар и союзных России «черкесов» (как тогда скопом именовали некоторые кавказские народы). Командовал ею наш старый знакомый Шигалей, к тому времени ставший касимовским царем, а заместителями у него были дядя царя Михаил Глинский и брат царицы Данила Захарьин.
