Да, армия помогла мне осознать то, что до нее не складыва–лось в моей голове в осязаемую информационную структуру: мир, в котором я жил, не мой, я не являюсь его частью. В без–брежном океане времени, по которому медленно дрейфовала флотилия человечества, я был маленькой яхтой, плывущей вме–сте со всеми скорее за компанию, чем по убеждению или в силу необходимости. Просто я еще не знал, с какой стороны света подует мой ветер.
КОРЕНЬ МАНДРАГОРЫ
Вечер лениво перетекал в ночь. Погода становилась все хуже. Ветер выл за стеной, словно старый волк, который жалу–ется луне на свою судьбу. Дождь то стихал, то снова бросал гор–стями воду в окно.
Кислый водрузил на стол бутылки, повесил на вешалку мок–рый плащ, потирая руки, вернулся к столу, ухватился за свой порт–вейн.
– О чем вы тут? – спросил он, срезая ножом пластиковую пробку.
– Да вот Мара хочет устроить пикник на обочине цивилиза–ции, – ответил я, размышляя о том, почему наш уважаемый учи–тель остановил свой выбор именно на Казахстане.
– Чего-чего? – удивился Кислый.
– Мара, я тебя правильно понял?
Мара откинулся на спинку стула, скрестил на груди руки, за–гадочно улыбнулся. К нему возвращалось его обычное состоя–ние спокойствия и внутренней уверенности. Он утвердительно кивнул.
Кислый смотрел то на Мару, то на меня. Он никак не мог взять в толк, о чем идет речь, и это вызывало у него беспокой–ство.
– Да о чем вы?! – не выдержал он.
– Кислый, не ори, – попросил я, вкручивая в пробку што–пор. – Ну что, сэн-сэй, поделишься с коллективом своими пла–нами?
Мара пожал плечами, перевел взгляд на Кислого, сказал:
– Я хочу с Гвоздем скататься в Казахстан.
– Куда?! – Кислый даже поставил на стол бутылку, он выгля–дел ошеломленным. – В Казахстан?!
– Что с твоими ушами, Кислый? – спросил я. – В Казахстан. Страна такая на планете есть. Не слышал разве?
– Это… зачем? – с подозрением спросил он.
– Я так себе думаю: делать сверхчеловека, – ответил я за Мару. – А подробности меня и самого интересуют. Мара, давай уже, не томи.
Я откупорил бутылку, разлил вино и протянул Маре бокал. Кислый вспомнил про свой портвейн, возобновил борьбу с пробкой, время от времени поглядывая на Мару. Кислого тоже интересовали подробности. Наверное, даже больше, чем меня.
– По сути, Гвоздь прав, – ответил Мара, улыбаясь мне свои–ми голубыми глазами. – Чтобы трип прошел идеально, надо вы–полнить три условия. Во-первых: нужен ситтер, им буду я…
– Какой ситтер? – не понял Кислый.
– Сторож – человек, который следит, чтобы ты не загнулся раньше времени, – пояснил я. Кислый передернул плечами.
Мара продолжил:
– Во-вторых: нужен подходящий сеттинг, если пользоваться терминологией Рика Страссмана… Короче, необходимо уйти как можно дальше от цивилизации, чтобы городская суета не сби–вала с настроя. Казахстанская степь, а тем более предгорье Тянь-Шаня – прекрасный вариант.
Я посмотрел в окно. Штора была отдернута, открыв кусок черного мокрого стекла. За его границей информационный эон стихии проливал на землю водопады холодных и влаж–ных данных, город растворялся в дожде и ночи. Я представил себе огромные ослепительные звезды на фоне бездонного иссиня-черного неба и легкие порывы ветра с терпким и горь–коватым запахом степных трав, представил пламя костра, вздымающего к звездам фейерверки искр, и потрескивание поленьев как единственный звук на много-много квадратных километров… Но я оставался здесь, в своей комнате, и все еще смотрел в окно, за которым в мутном черном Ничто вя–лыми сполохами проявлялась агония городской жизни… Мне подумалось, что в идее посетить Казахстан есть привлека–тельные моменты.
– И в-третьих: потребуется психотропное растение, которое в той степи нам предстоит разыскать.
Я оторвался от мысленного созерцания ночного неба Казах–стана, перевел взгляд на Мару, спросил:
– О каком именно растении ты говоришь? Это же не мекси–канская прерия с рощами мескалиновых кактусов.
– Я думаю, в местах выпаса крупного рогатого скота, коих в Казахстане предостаточно, вполне возможно найти псилоциби-новые грибы.
– Всегда мечтал поковыряться в навозе, – вставил я шпильку.
– Тогда считай, что тебе повезло, – с улыбкой парировал Мара.
– Зачем… это, ковыряться в навозе? – не понял Кислый, но Мара оставил его вопрос без внимания, пригубил вино, произ–нес задумчиво:
– Но в первую очередь я надеюсь найти мандрагору.
– Так вы это… серьезно? – Кислый, очевидно, понял, что для розыгрыша сцена слишком затянулась. Он стоял возле стола, держа в левой руке откупоренную бутылку портвейна, в правой наполненный стакан, и ошалело таращился на Мару.
– А до тебя только дошло? – произнес Мара без тени иро–нии.
Кислый медленно опустился на табурет. Ни бутылку, ни ста–кан он из рук выпускать не собирался. Так и сидел, глядя на свои носки и разведя в стороны руки, словно сатир, приготовивший–ся вознести почести богу Дионису. Кислый впал в глубокие раз–мышления, не иначе.
Я пригубил вино, сказал:
– Я что-то слышал о мандрагоре… А! Есть французский Linux с таким названием: Mandrake. Типа волшебный Linux и все та–кое.
– Точно, – согласился Мара. – В смысле, про твой Linux я не в курсе, но само слово мандрагора, или по-английски mandrake, в Европе давно считается синонимом волшебства. Упоминание о мандрагоре фигурирует во многих текстах испокон веков, и связано оно с магией, алхимией и медициной. Интерес челове–ка к этому растению понятен. Во-первых: корень мандрагоры напоминает по форме человеческое тело, что само по себе очень символично. Символично настолько, что древние счита–ли мандрагору существом антропоморфным, то есть получело–веком-полурастением. Во-вторых: это растение содержит пси–хотропные компоненты. В частности, алкалоиды гиосциамин и скополамин. В достаточных количествах психотропные состав–ляющие мандрагоры вызывают продолжительные и стойкие гал–люцинации. Схожесть корня мандрагоры с телом человека и ее психотропный эффект с давних пор окружали это растение орео–лом таинственности и как следствие стали источником сотен ле–генд, а то и попросту сплетен. Некоторые из этих поверий инте–ресны, другие грубы и нелепы. В греческой мифологии, например, мандрагора является эмблемой Цирцеи, волшебни–цы острова Эя. Той самой волшебницы, которая превратила то–варищей Одиссея в свиней, а его самого магическими чарами держала подле себя больше года. В этом свете стоит вспомнить наши размышления о вине и культе Диониса. Если древним гре–кам было известно психотропное действие мандрагоры, то по–чему бы им не знать о псилоцибиновых грибах, белладонне или зернах дурмана? Понимаешь, в чем тут дело? Так что вина древ–них греков, скорее всего, являются настойками обычного вина (каким мы его знаем) на листьях или зернах этих растений, а то и на корне нашей мандрагоры… Ну да вернемся к истории. В древ–них поверьях европейских народов считалось, что при помощи мандрагоры можно восстановить мужскую потенцию, найти клад и даже стать неуязвимым. Мандрагору упоминают Пифа–гор и Луций Колумелла. Гиппократ применял мандрагору для ле–чения от депрессии и суицидальных тенденций. Иосиф Флавий действовал более прямолинейно – изгонял ею бесов. Есть упо–минание этого растения у Гомера, Шекспира и даже у Борхеса. Эзотерики восемнадцатого века считали, что корень мандра–горы – мощный сгуститель астральной энергии, а алхимики ис–кали в нем эликсир жизни. Даже в еврейских преданиях упо–минается об этом растении. В Книге Бытия говорится, что Лия зачала от Иакова и родила ему пятого сына, после того как от–ведала мандрагоровых яблок. Речь, очевидно, идет о плодах мандрагоры – довольно крупных ягодах. Некоторые предания говорят, что это растение светится, поэтому его окрестили «све–чой дьявола». Хотя это поверье, я считаю, из разряда баек о цветении папоротника. Другие утверждают, что с помощью мандрагоры колдун может отнять у человека красоту и рассу–док. Вот это, кстати, похоже на правду – любой галлюциноген способен отобрать рассудок, если переборщить с дозировкой. А после того как с лица сойдут намеки на интеллект, ни о какой красоте уже речи быть не может.
– Не растение, а прям философский камень. Кого лечит, а кого калечит, – заметил я.
– Точно, – согласился Мара. – Поэтому мандрагору и наде–ляли душой и характером. К одним она якобы благосклонна, к другим враждебна. В этой связи есть одна интересная легенда. Тот, кто вырвет растение из земли, обязательно умрет в страш–ных муках. Согласно этой легенде, в момент смерти мандраго–ра издает пронзительный крик, и тот, кто услышит этот крик, не в силах его вынести. Поэтому рекомендовалась следующая тех–нология: к растению необходимо было привязать собаку, отой–ти подальше и бросить псу мясо. Собака кидалась за угощени–ем, вырывала растение из земли и… умирала в агонии.
