Ее взгляд случайно остановился на плюшевом медвежонке, восседавшем с невозмутимостью Будды на столике у кровати, и Джули в отчаянии подумала, что это, наверное, последнее, что ей доведется увидеть перед смертью. Кровь шумела у нее в ушах. И все же, хрипя и задыхаясь, она продолжала с отчаянным упорством царапать его руки.
– Заткнись, – повторил он.
Она кивнула, судорожно дергая головой. Цепляясь за малейший шанс пожить еще чуть-чуть, сделать лишний глоток воздуха, Джули была готова на что угодно. Он выпустил ее горло и схватил запястья, завел их ей за голову, пока она лежала, не сопротивляясь, глотая благословенный воздух. Потом мужчина перехватил ее запястья одной рукой, а в другой у него, откуда ни возьмись, появился моток скотча. С жутким треском отрывая липкую ленту, он начал обматывать ее руки.
Джули поняла, что ей конец. Она слабо пошевелилась, пытаясь освободить руки. Он снова схватил ее за горло и больно сжал.
– Попробуй только дернуться, я тебя придушу, и дело с концом, – пригрозил мужчина и зубами оторвал скотч от рулона. Теперь его лицо было так близко, что ее затошнило от запаха лука у него изо рта. Его огромное, отвратительно пахнущее тело раздавило ее, расплющило, лишило всякой возможности двигаться.
В спальне было полутемно, свет падал только из открытой двери ванной комнаты, и, пока он нависал над ней, его черты почти полностью скрадывались тенью. И все же Джули различала блеск в его глазах, зубы за полураскрытыми губами, темный бугор носа…
Как обезумевшее, загнанное в угол животное, Джули вскинулась, схватила его зубами за нос и сомкнула челюсти бульдожьей хваткой.
Она услыхала отвратительный звук, кровь, теплая и соленая, хлынула ей в рот.
Преступник взвыл, оглушил ее жестоким ударом в висок и отпрянул. От удара голова у Джули резко дернулась, из глаз посыпались искры, все комната завертелась каруселью.
Ее это не смутило. Инстинкт, говоривший: «Дерись или беги», заработал на полную мощность, и на этот раз он ей кричал одно: «Беги!» Почувствовав, что его вес сместился, Джули, не обращая внимания на искры из глаз и вращающуюся комнату, вскочила, как подброшенная пружиной, и бросилась наутек, словно за ней гналась сама смерть. Впрочем, так оно и было на самом деле.
Не чуя под собой ног, она пролетела по ковру, по паркету, по скользким мраморным ступеням. Дыхание с надсадным хрипом вырвалось из ее поврежденного горла, но она орала, как тысяча проклятых душ, низвергнутых в ад.
– Сука! Сука! Сука! – неслось ей вслед.
Господи, хоть бы он забыл о пистолете.
Съежившись, буквально чувствуя лопатками приближение пули, Джули перепрыгнула через последние несколько ступеней.
Он настигал ее, он был все ближе и ближе, от него исходила неистовая ярость и злоба. Холодный пот выступил по всему ее телу, ей казалось, что она бежит словно в замедленной киносъемке, а входная дверь отодвигается от нее все дальше. Мерзкий запах лука уже душил ее, хриплое дыхание звучало у нее в ушах.
– Джули!
Голос Макса, прокричавший ее имя, стал для нее самым желанным из всех когда-либо слышанных звуков. Он донесся со стороны кухни. Джули с визгом повернула туда. Всего несколько дюймов отделяло ее от преследователя, ее босые ноги скользили и разъезжались на мраморном полу холла, она вытянула вперед связанные руки, скрючив пальцы, словно темнота была чем-то осязаемым, за что она могла бы схватиться и спастись. Она проскочила под аркой в столовую и бросилась по натертому до зеркального блеска паркету в кухню.
– Джули!
– На помощь! Помоги!
Как только ее ступни ощутили прохладный каменный пол кухни, над головой зажегся свет. Джули сослепу врезалась животом в угол стеклянной крышки кухонного стола, отшатнулась и продолжила бег, даже не чувствуя боли.
А потом… господи… слава богу! Она увидела Макса, стоявшего в дверях между кухней и гаражом.