Он топал ногами, ругался, устроил настоящую истерику. Ничего другого Джули от него и не ждала. Только она ждала всего этого пятью с лишним часами раньше.
"Он достоин «Оскара», – подумала Джули с несвойственным ей раньше цинизмом.
Впрочем, сама она тоже заслужила золотую статуэтку киноакадемии. Она разыграла удивление и полное недоумение, сделав вид, будто понятия не имеет, что сталось с ее машиной.
И все это время, пока она изображала неведение и пыталась утихомирить расходившегося Сида, Джули сознавала, что ее брак изжил себя. Потому что если бы его полуночная вылазка носила невинный характер, он закатил бы скандал в ту самую минуту, когда вернулся домой, то есть в три семнадцать утра.
«Попался», – подумала она, глядя в глаза Сиду, но не испытывая злорадного торжества. Она не хотела разоблачать Сида, она хотела жить с ним долго и счастливо до конца своих дней.
Только вряд ли он был счастлив. Да и она не была, вдруг сообразила Джули.
Все время, пока Сид бушевал, она смотрела на него отстраненно и бесстрастно, как на экзотическое животное в вольере зоопарка. Кто этот человек с редеющими темными волосами, холодными серыми глазами и заостренным, по-лисьи хитрым лицом? Джули с ужасом поняла, что он ей совсем чужой.
Возможно, она никогда его и не знала. Возможно, она со своей богатой фантазией превратила его в мужчину своей мечты, а он на самом деле никогда таким не был.
Мало того что Сид таким не был, он еще закатывал истерики, прямо как капризный ребенок. Когда взрослый мужчина колотит кулаками по стене и топает по полу кухни ногами, обутыми в тысячедолларовые итальянские башмаки ручной работы, – это не слишком привлекательное зрелище.
Очевидно, Сид ожидал другой реакции на свое представление, потому что он накинулся на нее, пока они вместе ждали прихода полиции.
– А тебя все это как будто и не волнует! – орал он, пока Джули резала банан в миксер для приготовления фруктового коктейля, заменявшего ему первый завтрак. Он уже был в новом темном костюме, она – все еще в халате.
– Это всего лишь машина, Сид.
Сохраняя ледяное спокойствие, она нажала кнопку миксера и посмотрела в глаза мужу. Пока он переваривал ее ответ, Джули с отчужденным интересом – единственное чувство, на которое она сейчас, по-видимому, была способна, – заметила, что его лицо оттенком уподобилось трем ярко-красным помидорам, созревавшим в горшке на подоконнике у него за спиной.
– Всего лишь машина?! Всего лишь машина?! Это всего лишь хренов «Ягуар», черт бы тебя побрал, идиотка! Да разве ты способна понять! Разве ты своими куриными мозгами можешь оценить все, что я для тебя сделал! Машина за пятьдесят тысяч, дом за миллион долларов, жизнь в обществе… Да тебе такое присниться не могло! Ты со своей нищей семейкой жила в ржавом трейлере, трущобная мразь! Что ты вообще понимаешь?
Тут появились два офицера полиции, и этому приходилось только радоваться, потому что ледяное спокойствие стремительно покидало Джули, сменяясь желанием запустить миксер в голову Сиду. Хорошая новость: она была в такой ярости, что лгать полиции оказалось совсем нетрудно. Она машинально повторяла: «Нет, офицер, я спала и ничего не слышала», а сама думала лишь о том, как ей хочется прикончить Сида. Плохая новость: ей больше не хотелось даже пытаться спасти свой брак.
А вообще-то, если хорошенько подумать, это была вовсе не плохая новость.
Так получилось, что она ушла на работу одновременно с полицейскими, разрываясь от желания выложить кое-кому все, что она о нем думает. Увы, за неимением адресата ей пришлось молчать.
Ну и слава богу. У нее руки чесались размозжить голову Сиду бейсбольной битой. «Надо взять себя в руки, успокоиться и все обдумать», – строго напомнила себе Джули.