– Может, все-таки сделать землетрясение? – спрашивал Армен. – Тем более Эл-Эй уже трясло, местным не привыкать.
Но Дима шуток больше не понимал. Его заклинило.
Шварценеггер, предложивший дождаться следующего Дня Родни Кинга, был в ответ послан необыкновенно далеко.
Уяснив, что их лидер и друг буквально на глазах теряет человеческий облик, Шварц с Арменом почувствовали себя крайне неуютно.
– Сам погибнет и нас загубит! – сказал Армен. – Что делать, а? Не бросать же его. А вообще… Как мне все это надоело!
– Честно говоря, мне тоже, – признался Шварц. – Есть такая мысль, что пора завязывать. Но тем не менее сперва надо Димку привести в чувство. Пойдем, что ли, Мэту в ножки кланяться. Может, он протрезвел уже.
– И что умного предложит Мэт? Угнать десять бетономешалок, два шагающих экскаватора и один дирижабль?
– Дирижабль-то зачем?!
– Из любви к искусству…
Мэт у себя в мастерской безуспешно пытался выйти из запоя, спровоцированного удачной диверсионной акцией.
– Я же полковник, едрена матрена! – заорал он, едва завидев ребят на пороге. – Я же номенклатура ГРУ! Вы поставьте мне достойную задачу! Чтобы я ее достойно выполнил! Чего вы мне подсовываете какие-то угоны дурацкие и тараны дебильные! Угнать и протаранить любой араб может! А я вам не террорист-любитель! Я советский диверсант! Профессионал! Мастер саботажа! Пошлите меня на Уолл-стрит обрушить Доу—Джонса!
– Дядя Матвей, а дядя Матвей, – заканючил Шварценеггер. – Выручай, слушай…
– Пошлите меня в Пентагон! – потребовал Мэт, размахивая любимым граненым стаканом, вывезенным с исторической родины. – Я же там все дырки знаю!
– Та-ак, случай тяжелый, уговоры не помогут, – заключил Армен. – Будем действовать жестко.
С этими словами он молниеносным движением вырвал у Мэта из руки стакан. Полковник ГРУ уставился на свой опустевший кулак и озадаченно притих.
– Это ж надо – довести себя до такого состояния! – рявкнул Армен. – Почти как Димка!
– А что с мальчиком? – заинтересовался Мэт. – Слышь, посуду отдай. Разобьешь еще.
– Мальчику нужна помощь. Он втемяшил себе в башку, что должен взять этот проклятый смарт.
– Ну и пусть берет, – милостиво разрешил Мэт. – Пусть вообще забирает. Пусть хоть поселится в смарте. Прямо в этом! Кстати, отличная мысль! Спорю на что угодно, парню сразу полегчает.
– Легко сказать… – вздохнул Шварценеггер.
– Сделать тоже не проблема!
– Э… Это как? – осторожно спросил Шварценеггер, на всякий случай отодвигаясь от Мэта подальше. – Каким образом?
– Хм… Да хотя бы по закону лома!
Состоятельный мужчина средних лет вышел из автосалона, где только что заказал себе «БМВ»-«семерку» последней модификации, и вдруг прямо на тротуаре испытал острое желание провалиться сквозь землю. Потому что рядом с его черным «Кадиллаком Севиль» притормозила целая кавалькада «Мерседесов». Из тех, что покороче, вышли русские нехорошие парни, в изрядном количестве. А из самого длинного высунулась такая морда, каких даже в кино не показывают.
– Дедборн, – представилась морда. – Зьяма Дедборн.
– Я вижу… – пробормотал состоятельный мужчина. – Э-э… Деньги будут, мистер Дедборн. Я за все заплачу. Честное слово, деньги будут!
– Деньги? – ухмыльнулся Зяма (мужчина от этой ухмылки схватился за сердце). – Деньги не надо. Но говорят, у тебя замечательный дом.
– Кто говорит?.. – просипел мужчина.
– Один молодой человек. Садись ко мне, поедем смотреть твою умную недвижимость.
Мужчина деревянно прошагал к «Мерседесу». Он был вообще-то далеко не трус, но, как и все нормальные люди, очень хотел жить. И имел достаточный опыт, чтобы знать, когда можно строить из себя ковбоя, а когда – совсем не нужно.
– Этот молодой человек, – сказал Зяма, когда захлопнулась дверь и «Мерседес» тронулся, – хочет приобрести твой смартхаус.
– Почему именно мой?! – простонал мужчина.
– Он ему понравился. Очень понравился. До такой степени, что молодой человек готов заплатить тебе… Десять тысяч. Думаю, это справедливая цена. И ты знаешь, почему она справедливая. И еще ты знаешь, что с тобой приключится, если мы в этой цене не сойдемся.
У мужчины перехватило горло. Ему потребовалось некоторое время, чтобы отдышаться и потом уже выразить свое отношение к происходящему.
– Будь проклят тот день, – сказал он с чувством, – когда мне взбрело в голову связаться с русскими!
– Меня предупреждали, что ты расист, – кивнул Зяма. – Ты не волнуйся, говори свободно. Нас, бывших советских людей, расистские выпады не трогают. А вот Большой Али наверняка к тебе обратится по этому вопросу. И китаезы желторылые, я слышал, тоже чего-то хотели тебе сказать…
Мужчина откинулся на сиденье и прикрыл глаза.
Что интересно – поселившись в смартхаусе, Дима навсегда оставил ремесло взломщика. Может, потому, что русская община собрала ему приличную сумму денег: все-таки не в даунтауне живет человек, нужно соответствовать. Может, из-за того, что одна уважаемая фирма, как нарочно, именно в те дни обратила внимание на его резюме, и у Димы вдруг появилась настоящая работа. Может, еще женитьба повлияла.
Но Армен и Шварценеггер, когда их всем миром провожали в Россию, спьяну проболтались: Дима им признался, что просто решил красиво уйти. Как олимпийский чемпион уходит из спорта на пике карьеры.
Ведь он все-таки ограбил смарт. Взял.
Ну, почти.
2002 г.
ВРЕДНАЯ ПРОФЕССИЯ
С утра пораньше звонит налоговый и ласково так говорит:
– Ну че, Сикорский, вешайся. К те москвич с проверкой двинул.
У меня кусок яичницы поперек горла – хрясь! Сижу, кашляю, глаза на лбу, душа в пятках.
– Эй! – кричит налоговый. – Старик! Не так буквально! Давай вылазь из петли. Мож, обойдется еще…
Отдышался более-менее, кофе хватанул, язык обжег. Весело день начинается, одно слово – полярный.
– Какого черта этот москвич ко мне поперся? – в трубку бормочу. – Он же вас проверяет, вас!
– В том-то и дело, что нас. В квартальных файлах ковырялся и вдруг спрашивает – эт че еще за хрень, «КБ Сикорского»? Мы ему – нормальное АО, как хочет, так и называется, имеет право… А он – да не, я интересуюсь, откуда у вашего Сикорского такие льготы нечеловеческие? Какой сумасшедший с какого потолка ему все это срисовал? Судя по схеме налогообложения, там ваще не коммерческая фирма, а государственный интернат для инвалидов детства… Ну, я и…
Замялся налоговый, вздыхает тяжело. Изображает, будто у него совесть есть.
– Че ты? – спрашиваю, а в общем-то, уже догадался, чего он. Иначе бы не позвонил.
– Ты извини, – говорит, – старина. Ну затрахал он нас, понимашь? До ручки довел. У меня прям само вырвалось – раз вы такой недоверчивый, господин советник первого ранга, так подите и лично оцените, чем Сикорский занимается и почто у него эдака бухгалтерия. Мол, были сигналы – не вертолеты он там конструирует…
– Спасибо, – говорю, – дружище. Век не забуду.
А сам уже в прихожей, куртку надрючиваю. Теперь на всех парах в ангар. Только бы успеть раньше москвича. Прямо вижу эту сцену – является дурак столичный с наглой рожей, удостоверением размахивает, финансовую отчетность требует, а ребята от него – кто по углам, а кто и под стол. Перепугаются, неделю потом работать не смогут от заикания и трясения рук. А с городом что будет? Одна у нас бригада такая уникальная, другой нету.
– Ткнул бы ты его в дерьмо носом, а, Сикорский?
– Размечтался! Как бы навыворот не вышло…
– Но у тя ж с документами порядок! Или нет?! – тревожится налоговый.
– Это единственное, с чем у мя порядок! – рычу и выкатываюсь за порог.
Опять двадцать пять. В смысле минус столько Цэ. По-нашему, тепло. Подогреватель успел машину самую малость раскочегарить, завожусь легко. Первым делом схему города на дисплей. Та-ак, где мои героические сотрудники? Похоже, все еще ковыряются на Космонавта Мельника. От сердца малость отлегло. Вызываю техника-смотрителя.
– Пробили! – орет. – Вот прям тока что пробили затыку! А из колодца как хлестанет! Фонтаном! Игорь, ты не поверишь, у нас тут на всей улице от стены до стены – по колено… Ладно, с божьей помощью вычистим. Ты не волновайся, щас мы твоих каскадеров отмоем и мигом подвезем.
– Не надо мигом! – умоляю. – Медленно ехай, понял?
– Не-а. Че случилось?
– Если медленно поедешь, ниче не случится. Просто к нам в ангар прям щас топает целый налоговый полковник из самой Москвы. А ты ж моих ребят знаешь… Короче, надо, чтоб я этого страшного дядьку встрел и подготовил.
– А-а… Ну, минут сорок-то я нашаманю, но больше че-то не хочется. Они, понимаешь, по тебе дико соскучились. Нервные уже, у Кузи опять глаз дергается.
– Полчаса вполне хватит. Дергается, говоришь?.. Ниче, передергается.
Трогаюсь с места, а сам думаю – передергаться-то оно, конечно, передергается. И вообще, Кузе надо привыкать хоть полегоньку, но общаться с нормальными людьми. А то вот убздыхнет меня по весне сосулькой, или, допустим, в катастрофу на машине въеду – и как тогда?.. Но все равно Кузю ужасно жалко. Если глаз у него – значит, к краю близко. Не может Кузя без меня подолгу. Целую ночь бригада на Мельника возилась, я в кои-то веки нормально выспаться успел.
