Полина взяла трубку. Она услышала вопль Платона:
– Что ты делаешь? Ты с ума сошла? Думаешь, что сумеешь избежать кары за преступления? Полина, немедленно покинь номер! Ты слышишь? Не вынуждай нас применять крайние меры!
– Платон, – сказала она безжизненно. – Ты лишил меня всего, чем я гордилась, всего, что у меня было. Теперь ты хочешь забрать моего сына и мою жизнь. Я не позволю тебе сделать это. Ты уверен, что твои крайние меры одобрят на самом верху? Международный скандал гарантирован, если кто-то посмеет ввалиться в номер Максимилиана Триссарди, всемирно известного пианиста и композитора, и арестовать меня, жену врага народа.
– Вдову врага народа! – прорычал Платон. – Твой благоверный покончил с собой, испугавшись справедливого и сурового советского суда. И тебе от меня не уйти, Полина, ни тебе, ни твоему отродью! Ты...
Полина положила трубку. В голове зашумело, нахлынули воспоминания. Славко мертв... Значит, предчувствие было верным. Но он не мог покончить с собой, Славко не такой человек!
– Полин, милая моя, вам плохо? – участливо осведомился Андре. – Да на вас лица нет. Ах!
Он едва успел подхватить Полину, когда та потеряла сознание. В себя она пришла на кровати в спальне. Она слышала, как Макс говорит с кем-то по телефону. Он зашел в комнату и сказал:
– Я вызвал врача, он тебе необходим, Полина.
– Нет! – закричала она. – Никакого врача! Не впускай никого в номер, ты слышишь? Прошу тебя, Макс!
Триссарди сел на кровать рядом с ней и погладил ее по руке.
– Так в чем же дело, Полина? – тихо произнес он. – Что такого случилось, почему тебя преследуют, как волчицу? Чего они хотят?
– Убить меня, – просто произнесла Полина. Она поведала Максу и Андре свою историю. По мере того, как она посвящала их в события последних лет своей жизни, Макс бледнел. Когда она закончила рассказ, Андре пискнул и произнес с надрывом:
– Боже мой, где мой платочек, Макс! Какая душещипательная история! Прямо как в романе!
– Только вся проблема в том, что это не роман, – ответил Макс.
Он взглянул в глаза Полине и сказал:
– Скажи мне, как я могу помочь тебе, Полина? Теперь я понимаю, что ты не сможешь покинуть номер. Но мы с Андре... Визит в Москву завершается, послезавтра мы возвращаемся в Германию.
– Макс, – произнесла Полина. – Ты должен жениться на мне!
CIII
Возникла краткая пауза. Андре ахнул и шумно высморкался, а затем заголосил:
– Полин, в своем ли вы уме? Как Макс может жениться на вас, если мы с ним пара? Почему вы хотите отнять его у меня? Какая же вы бессердечная женщина!
Макс снова посмотрел на Полину и ответил:
– Ты права! Это единственный выход. Только так ты и твой сын сможете покинуть страну. Они не посмеют бросить в тюрьму супругу Макса Триссарди и его пасынка.
– Макс! – простонал Андре, прижимая к глазам розовый платочек. – Неужто ты в самом деле решил бросить меня и променять на женщину? Как же ты можешь, Макс? И это после того, как я отказался от своей музыкальной карьеры ради тебя! Ах, мне сейчас станет плохо!
Андре осел в кресле, закатив глаза. Макс шепнул Полине:
– Не беспокойся, Андре всегда такой. Тебе следует привыкнуть к нему – он безобидный. Мне надо поговорить с ним, я уверен, что он согласится!
Макс и Андре удалились в кабинет и появились снова некоторое время спустя. Андре смахивал с длинных ресниц слезинки, он бросился к Полине и провозгласил:
– Дорогая моя, я вверяю вам того, кем дорожу больше всего в этом мире, – моего Макса! Он объяснил мне, что ваш брак ничего не изменит в наших с ним отношениях. Ты ведь по-прежнему будешь моим, шалунишка?
Андре игриво взъерошил Максу волосы. Затем он хлопнул в ладоши и крикнул:
– Шампанское, немедленно шампанское и икру! Полин, скажите, почему у вас подают такое странное шампанское? Его делают явно не во Франции. Мы должны отметить вашу помолвку!
На пороге спальни Андре остановился, обернулся и произнес:
– Но, дорогой, как же вы заключите брак? Полин не сможет даже покинуть гостиницу – ведь ее сразу арестуют. Ах, замкнутый круг! И шампанское... Если Полин арестуют, то нам уже не понадобится шампанское!
– Я все улажу, – сказал Макс. – Нас распишет представитель французского посольства, у него имеются такие полномочия. И пусть только попробуют воспрепятствовать нашему браку!
Триссарди взял за руку Полину, поцеловал ее, произнес:
– Я могу только представить себе, как тебе тяжело, Полин. В Германии сейчас тоже не самые лучшие времена, фюрер слепо преследует любое неповиновение, он ненавидит евреев, а если ты помнишь, мой покойный отец, Исаак... Это уже не та Германия конца двадцатых годов, куда я приехал когда-то. Страна чем-то похожа на вашу: всеобщая радость, лозунги – и безумие и страх. Кроме того, нас образ жизни с Андре... Меня спасает то, что я – Макс Триссарди и кое-кто из наци благоволит ко мне. Мы с Андре всерьез подумываем об эмиграции... Все будет хорошо, Полина, все будет хорошо!
Он вышел из спальни, притворив за собой дверь. Ночь Полина провела тревожно, ей все чудилось, что в дверь кто-то стучит, а телефон, казалось, беспрестанно разрывался. Ее преследовал один и тот же сон – огромная черная дверь, на которой вдруг возникают струи крови, из них складывается число – «12». Она толкает эту дверь, та распахивается – и она видит Славко. Он мертв, она чувствует это, и когда подходит к нему, он вдруг открывает глаза, а вместо зрачков у него – чернота. Полина начинает кричать...
CIV
– Все в порядке. – Полина услышала голос Макса. Его прохладная рука очутилась у нее на лбу. – Полина, уже утро. Через час к нам придет чиновник из посольства. Мне удалось с большим трудом настоять на том, чтобы нас расписали немедленно, да к тому же в номере гостиницы. Все же имя Макса Триссарди открывает многие двери!
Полина прошла в гостиную. Андре с умилением складывал вместе с Володей паззл.
– Какой умный малыш, – просюсюкал Андре. – Ах, если бы и у нас, Макс, был такой же!
– Я не малыш, – произнес Володя. – Мама, доброе утро! Мы ждали тебя! А мы что, будем теперь жить здесь?
Полина обняла сына и произнесла:
– Володя, мне надо поговорить с тобой. Понимаешь... Мы не всегда делаем то, что хотим, в некоторых случаях мы должны так поступать, потому что нет иного выбора...
Володя прервал ее и медленно произнес:
– Мама, если ты хочешь сказать, что папа умер, то я уже знаю об этом. Посмотри!
Он подтолкнул к ней свежий выпуск «Правды». Передовица под грозным названием «Гнусные оборотни» была посвящена повальным арестам среди дипломатической элиты и предстоящему грандиозному процессу, вести который партия поручила заместителю генерального прокурора товарищу П.В. Крещинскому. В конце пышущей праведным гневом статьи сообщалось, что один из главарей бандитов, Славко Трбоевич, трусливо покончил с собой, не желая предстать перед гуманным советским правосудием. Однако его подельники, как писал репортер, «понесут заслуженное суровое наказание, которое вынесет им советский народ...».
Володя сказал, словно успокаивая Полину:
– Мама, я не верю тому, что папа был врагом народа. Как они могут писать такое!
– Он не был врагом народа, – сказала Полина, целуя сына.
– А что будет с нами? – совершенно серьезно спросил ребенок. – Тебя тоже арестуют, а меня отправят в детский дом, как об этом говорил дядя Платон? И я никогда больше не увижу Андре? Он такой забавный...
– Володя, – прошептала Полина, – все, что я делаю сейчас, я делаю ради тебя. Я люблю твоего отца, он – единственный человек в моей жизни, которого я любила и люблю! И забудь про дядю Платона, именно он... Именно он виноват в том, что стало с твоим папой!
Завтрак прошел в напряженном молчании, которое сглаживало только щебетание Андре, но от этого на душе у Полины становилось только мрачнее.
– Ах, дорогой, что же мне надеть? А Полина, ей обязательно требуется подвенечное платье! Его надо взять напрокат! У вас в отелях такого нет? Как жаль! А мы устроим прием по случаю вашего бракосочетания? Ах, у меня такое чувство, как будто не ты, Макс, а я вступаю в брак!
CV
Чиновник посольства появился около полудня. Одутловатый пожилой господин со щеточкой седых усов приветствовал Макса и Полину. Триссарди облачился в обыкновенный коричневый костюм, зато галстук ему завязал Андре и украсил его розовожемчужной булавкой. Полина переоделась во все черное – ей было не до празднований. Славко мертв, а она выходит замуж. Впервые за многие годы она вознесла молитвы, убеждая Бога и Славко в том, что она должна так поступить. А в первую очередь – себя.
– Господин Триссарди, госпожа Трбоевич, – начал чиновник, разложив документы на столе. – В силу определенного рода обстоятельств я начинаю столь скорую процедуру заключения вашего брака. Вы изъявили желание провести его без всякой помпы и назидательности. Итак, прошу вас, господин Триссарди, подпишите здесь...
