- Лишние - не будем. - Книжник утвердительно кивнул, и в стёклах мягко колыхнулось отражение костра. - А вот насчёт "Зайти - не выйти" - можете не мандражировать. Нет больше чёрной дыры. Да и не дыра-то оказалась, при ближайшем рассмотрении... Кстати, можете зайти, полюбоваться. Единственное что - немного осторожности не помешает. Но, если на базе действительно никого больше не осталось: то транспортом точно разживётесь. С горючкой, правда, проблемы... Но мы, кажется, не всё слили. Должно было что-то остаться...
- Гарантий, сами понимаете, никаких не даём. - Добавила Лихо. - Решайте сами. Но Книжник всё верно обсказал, особо присовокупить нечего. Нету больше "Зайти - не выйти". Не могу похвастать, что ликвидация сего злачного места - наш эксклюзив, но ведь главное - итог, не так ли?
- Логично... Ладно, давайте пожрём, что ли. Вроде готово.
Раввин снял прожарившийся кусок с огня и, одолжив у Лихо "Потрошителя", начал сноровисто отхватывать горячие пласты мяса, раздавая его всем желающим подкрепиться на ночь глядя. Пожелали все, включая экстренно проснувшегося Алмаза.
- Приятного аппетита. - Лихо понюхала источающую непередаваемый аромат порцию, и откусила первый, истекающий соком кусок. - Грешно такой деликатес, без полстакана харчить...
Через четверть часа, от зажаренной ляжки "пушистика" осталась одна треть. Шатун сыто рыгнул, и осведомился:
- Есть желающие подежурить первыми, или мне впрягаться?
Раввин с Щелкунчиком нейтрально пожали плечами, Алмаз без комментариев устроился на боковую. Громила почесал живот, и принялся подниматься на ноги, тихонько ворча что-то, о вреде активных действий на полный желудок.
- Стеклорез, ты следующий. Будить буду тихо, но настойчиво.
- Не зуди, страдалец. - Алмаз приоткрыл один глаз. - Всё тебе будет. Карауль.
Утро наступило не скоро, отсрочив своё наступление ровно до той поры, когда в голову начинают закрадываться угрюмые сомнения, о том, будет ли оно вообще. Все успели качественно подремать, по очереди неся ночной дозор. Наскоро перекусив остатками жареного мяса, принялись собираться.
- Ладно, ребятки. Разрешите церемонию прощания считать открытой, и сразу же - закрытой. - Сказала Лихо, когда сборы завершились, и наступило неловкое молчание, как будто у всех не находилось сил, чтобы переступить некий незримый барьер, за которым следует непосредственно - расставание. - Я бы с вами недельку-другую оттянулась от души, да некогда. Спасение мира не допускает проволочек и сантиментов. Шатун, можешь ребятам, на прощание, в качестве жеста доброй воли - боеприпасов подкинуть. Я, конечно, понимаю, что ты у нас рачительный малый: всё в дом, в семью. Но, иногда надо делиться: хотя мы вроде и не амёбы какие-нибудь. Славные ребята, не то - что Пугач, покойничек... Скидывай сидор с могучего плеча, не жмись. Оно, конечно, понятно, что им неловко даже намекать, на возможность поделиться - уж после того, что ты для нас всех сделал. Но, это было вчера, а вот "маслята" им могут понадобиться в любое время. Не исключаю, что даже в самое ближайшее... Хотя - никому не пожелаю.
Шатун, вздыхая увесисто, но без ярко выраженной скаредности, добыл из рюкзака энное количество обойм, и слегка подумав, присовокупил к ним две "УРки", и одну "эфку". Протянул всё это Щелкунчику, и принялся закрывать рюкзак.
- А душа у нашего Шатуна - шире плеч. - Одобрительно-иронично изрекла Лихо. - Кому - предпоследнее отдаст, а с кого - и последнее снимет. Но, как водится - сугубо по обстоятельствам. Милейший человек, точно вам говорю. Ладно, судари мои - не поминайте мною, если всё-таки что-то было не так.
- Да всё так. - Раввин смотрел на нее своими, неизменно грустными глазами. - Если б не вы... Надеюсь, что мы ещё встретимся. Как можно быстрее.
- Мечтать не вредно. - Сказала блондинка. - Хотя не могу сказать, что я чувствую какое-то душевное сопротивление, по отношению к этому возможному развитию событий. Всё, нам пора.
Она крепко пожала руку каждому из людей, которые вот-вот исчезнут из её жизни. Вполне вероятно, что - навсегда.
- Бывайте, мужики. - Книжник хлопнул Щелкунчика по плечу. - Ебулдыцкий шапокляк не пройдёт. Это я вам гарантирую. До встречи.
"Горыныч" стоял там же, где его и бросили. И выглядел не сильно и пострадавшим, разве что, заднее колесо меланхолично выставило напоказ остатки покрышки, которую кто-то явно пытался изнасиловать в извращённой форме. И ему это удалось. Да стекло на левой задней двери, было испоганено чем-то бледно-лиловым, подозрительно напоминающим прозаическую засохшую блевотину.
- Меняем колесо. - Лихо поцокала языком, оглядывая повреждение. - Если предложат на самогон - даже не торгуемся. Если не предложат - тогда руками. На другое колесо.
Громила, цветисто помянув матушку любителя чужих покрышек, полез в багажное отделение. Скоро на белый свет появилась запаска, и необходимый набор инструментов. Алмаз неторопливо принялся откручивать увечное колесо, насвистывая что-то бодрое. И не забывая поглядывать по сторонам, на предмет появления какой-нибудь вражины. Лихо принялась интенсивно скоблить испачканное стекло, своим "Потрошителем", периодически прибегая к неизбежной помощи "такой-то матери".
Через двадцать минут, внедорожник выглядел если не как в лучшие годы своего существования, то, как минимум пригодным к дальнейшему передвижению, безо всяких условностей и натяжек.
- Заводи! - Скомандовала Лихо сама себе, расположившись на водительском месте. - Широка страна моя родная. Много в ней, от Сдвига - набекрень. Я к нему, с предъявою канаю. Пусть ответит, крыса, за всю хрень...
- Фу, как пошло. - Сказал Алмаз. - Мало того, что плагиат - так ещё и без изящества.
- Суть передана без раскудрявой словесности, зато на всю катушку. - Блондинка повернула ключ в замке зажигания. "Горыныч" завёлся без малейших нареканий. - Так и прёт из меня - историческая фраза. Поехали!
Образовавшуюся от первого появления "кишки", длинную и широкую траншею - внедорожник объехал без особого напряжения: благо улица не была перековеркана вдоль и поперёк.
- Сплоховала ты, подруга. - Алмаз скептически поджал губы, провожая взглядом препятствие, ещё чуть менее суток назад - казавшееся непреодолимым. - Вчера могла бы и проскочить... И, не было бы всей этой неразберихи, и не пришлось бы тебе бирюзовыми очами мелкую уголовщину пепелить. И Шатун бы без всей этой физкультуры обошёлся.
- Я бы на тебя посмотрела, если бы ты за баранкой вчера восседал. У страха, как ты должен помнить - глазища без определённого размера. А мне было страшновато, признаюсь без стеснения. И к тому же - неплохих ребят выручили. Да и Шатуну - немного физических нагрузок, никогда не помешает. Или я не права?
- В следующий раз - сама побежишь. - Проинформировал её громила. - В полной выкладке, так, чтобы и покойный Глыба не придрался...
- Если подопрёт, побегу. - Лихо старательно-покаянно похлопала глазами. - И тебя на руках понесу, если такая нужда вылезет. Вы ж, знаете - что я, для вас - всё, что только угодно...
- А "Мурку" можешь? - Фыркнул Алмаз. - Прибыла в Одессу, банда из Амура. В банде были урки, шулера... Можно подумать, что в бандах испокон веков были сплошь отличники боевой, и политической подготовки. Банда занималась тёмными делами, и за ней следила ГубЧК. Как говорится - без комментариев. Ведь банды всегда занимались лишь благотворительностью, и давали бесплатные уроки хороших манер. А вот почему ГубЧК, всего лишь следила, зная местонахождение организованного преступного сообщества - и, не пыталась никого арестовать: вот этого, мне не понять никоим образом... Вот если бы она её "искала", то это был бы несколько другой коленкор. Короче - отставить "Мурку".
- А я, и не собиралась. Ни Мурку, ни Шарика, ни чего-либо идентичного...
- Вот и верь тебе после этого.
- Как много человеку, надо для счастья... Видите ли, ему уже мало того, что он сидит в тепле и уюте, а не валяется с простреленными внутренними органами. А ведь Пугач мог и шмальнуть, по своей непроходимой дури-то, и необъятному босяцкому гонору... Стеклорез, как я помню - никогда не промахивается: но вот одна загвоздка - если стреляет первым. А ведь могло получиться несколько иначе. Если бы не чьи-то, почти умоляющие взгляды, капитально проникшие в душу Пугача... Мои, кажется. Или я опять, некоторым образом, излишне выпячиваю свою незначительную роль, в минувших событиях?
- Я всегда говорил, что "скромность" и Лихо - это слова синонимы. - Алмаз деланно развёл руками, насколько позволяли габариты салона. - И я с уверенностью могу констатировать - ничего не меняется. Вот только радоваться этому, или - огорчаться, каждый решает для себя сам.
- Послесдвиговая птица Говорун, отличается скоропалительностью суждений, и ярко выраженным желанием - нарваться на очередное сокрушительное поражение в назревающей полемике.
- Так и быть - молчу, молчу. Но только потому, что мне надо выиграть пространство для манёвра. Главный бой ещё впереди. Жди, белобрысая.