Я молча налил в стакан минералки, выдавил на ладонь одну из таблеток и демонстративно проглотил ее.
Владимир Леонидович улыбнулся и приглашающим жестом указал на журнальный столик, который он уже предусмотрительно освободил от всего лишнего.
Я вдруг сообразил: у нас же нет самого главного, что требуется для проведения эксперимента!
— А где взять споры? — растерянно посмотрел я на Ворного.
— Да не проблема, — Владимир Леонидович достал из внутреннего кармана пиджака небольшой пластиковый флакон-дозатор. — Тебе сколько?
— Одной, я полагаю, хватит.
— Пусть будет пять, — Владимир Леонидович взял с обеденного стола блюдце и пять раз надавил над ним на поршень дозатора. — А то вдруг какие-то уже всхожесть потеряли, — и на журнальный столик поставил.
Я смотрел на кажущееся пустым блюдце и не знал, что делать. Ахав говорил, что все должно произойти само собой. Но сколько времени нужно ждать, чтобы споры начали прорастать? В ресторане «Острова Длинного Ганса» это, помнится, произошло очень быстро, у всех на глазах.
— Ну как? — очень серьезно поинтересовался Владимир Леонидович.
Я жестом попросил его проявить терпение.
— Может быть, тебе нужно произвести какие-то пассы? — предположил майор Ворный. — Люди, утверждающие, что обладают особой энергетикой, обычно именно так поступают.
Я вглядывался в белизну блюдца, и мне казалось, я различаю крошечные споры, внутри которых находятся сотни спящих уинов. Мысленно я умолял их проснуться. Мне почему-то вдруг пришло в голову… Нет, я почти поверил в то, что, если мне сейчас, на глазах у майора Ворного, удастся оживить споры, он непременно изменит свою точку зрения в отношении информационных нанотехнологий. В самом деле, если люди, пусть даже не все, а только некоторые, обладают способностью пробуждать к жизни споры информационных башен, значит, наша природа едина. Значит, глупо и дальше пугать себя угрозой вторжения некоего чуждого разума, решившего уничтожить жизнь на Земле. Значит, бороться с процессом распространения единого информационного пространства на территорию России бессмысленно. Рано или поздно это все равно произойдет. Потому что людей, наделенных моими способностями, будет становиться все больше…
— Может, тебе выпить стоит? — выдвинул новое предположение Владимир Леонидович. — Шаманы некоторых северных народов, чтобы войти в транс, жуют мухоморы.
— Ты мне мешаешь.
— Извини.
Владимир Леонидович сложил руки на груди и повалился в кресло. Я встал со своего места, подошел к бару, выпил стакан минеральной воды.
— Притомился? — спросил, не скрывая иронии, Ворный.
— Я только начал.
— А сколько сейчас времени?
Я подошел к стулу, на спинке которого висел пиджак, и сунул руку в специальный маленький кармашек для часов. Кармашек оказался пуст. На всякий случай я осмотрел другие карманы, даже в брючные забрался, но все было напрасно — подарок жены исчез.
— У меня пропали часы, — растерянно произнес я.
— Не эти, часом?
Ухватив двумя пальцами кончик брелока с зажимом, Владимир Леонидович вытянул из своего кармана большие круглые часы с откидной крышкой, на внутренней стороне которой, вне всякого сомнения, имелась полустершаяся гравировка «Петръ Леонидович Максинъ».
Я протянул руку за часами, но майор Ворный дернул брелок, подкинул часы вверх и, поймав, зажал их в кулаке.
— Где ты их взял? — спросил я, испытывая самые нехорошие подозрения.
— Не взял, а изъял, — уточнил Владимир Леонидович. — У одного из активистов «Зеленого мира», известного под прозвищем Исмаил. Тебе это имя ни о чем не говорит?
— Я видел, как Исмаила убили твои ребята.
— Ну, значит, это был не тот Исмаил. Тот, которого мы взяли, утверждал, что ты подарил ему часы.
— Он солгал.
— Я так и подумал. Но знаешь, Петр Леонидович… — майор Ворный вытянул шею, будто хотел заглянуть мне за спину. — Как там твои споры?
Я оглянулся. Блюдце оставалось пустым. Ни малейшего намека на рост.
— А хочешь, я тебе фокус покажу? — Владимир Леонидович резво поднялся на ноги и подошел к столу. — Следи внимательно, — хитро посмотрел он на меня.
После чего поднес к блюдцу часы и нажал кнопку. Коротко и мелодично пропела пружинка, и крышка отскочила в сторону. Майор Ворный взглянул на циферблат:
— Восемнадцать двадцать пять. И захлопнул крышку.
Я непонимающе смотрел на Владимира Леонидовича и ждал продолжения.
— Не на меня смотри, — Ворный указал пальцем на блюдце.
На белом фарфоре будто из ничего возникли три крошечные серебристые капельки, похожие на ртуть.
— Три из пяти, — прокомментировал Ворный. — Неплохо.
Они на глазах увеличивались в размерах, расползались в стороны и тянулись вверх. Коснувшись друг друга краями, они слились в единое целое, площадь основания которого уже занимала половину чайного блюдца. То в одном месте этого странного серебристого тела, то в другом вздувались и тут же опадали похожие на пузыри округлые выросты. А вершина маленькой информационной башни упрямо тянулась вверх.
— Ну как, впечатляет? — краем глаза посмотрел на меня Владимир Леонидович.
Я не знал, что ответить.
— Все, хватит.
Майор Ворный достал из кармана небольшой баллончик с распылителем, снял крышку и надавил большим пальцем на головку. Испаряющаяся на лету струя жидкого азота обдала только что появившуюся на свет информационную башенку. И она застыла, схваченная смертельным холодом. Она уже не казалась живой. Она походила на кучку слипшегося пепла.
Владимир Леонидович щелкнул ногтем по трупику информационной башни, и она рассыпалась в прах.
— Что все это значит? — спросил я.
— То, что споры информационных башен действительно активируются и начинают прорастать в твоем присутствии. Вот только реагируют они не на тебя, дружище, а на миниатюрный импульсный источник информационного поля, встроенный в твои замечательные часы, — майор Ворный положил часы рядом с блюдцем, — и срабатывающий всякий раз, как ты открываешь их, чтобы посмотреть время. Так что тот, кто подкинул тебе идею о твоей исключительности, в чем-то был прав.
Я медленно протянул руку, взял часы со стола и нажал кнопку. Скрытая пружинка откинула крышку с надписью «Петръ Леонидович Максинъ» на внутренней стороне.
— Теперь мы знаем, что искать у гостей, за которыми так же, как за тобой, тянется шлейф проросших спор, — закончил свою мысль Владимир Леонидович. — И, как ни смешно, благодарить за это следует Исмаила, который зачем-то стащил у тебя часы… Кстати, наши специалисты полагают, что именно с присутствием источника информационного поля связаны и твои кошмары.
Я почти не слушал Ворного. Я думал о своем. И чем больше думал, тем меньше мне нравились выводы, к которым подводили меня раздумья.
— Это очень старые часы.
— На вид, да. Но на самом деле этой подделке не более семи лет. Хотя, надо заметить, выполнена она искусно. Вряд ли такую вещицу смог сделать кто-то у вас в закордонье. Будем искать местных мастеров.
— Часы подарила мне Настя. Моя жена… Вернее, сейчас она моя жена, а тогда мы только начали встречаться… Она купила их в антикварном магазине, потому что ее удивила гравировка с моим именем.
— Сколько лет этому подарку?
— Скоро будет пять. Настя подарила их мне на тридцатипятилетие.
— И ты как раз впервые собирался в Россию.
Это был уже не вопрос, поэтому и отвечать на него я не стал.
— Хочешь, повторим эксперимент? — предложил Владимир Леонидович.
Я отрицательно качнул головой.
Глядя на циферблат с большими римскими цифрами, я пальцем медленно очертил их. Я не знал, не мог понять, что мне делать? То ли взять стоявшую рядом тяжелую пепельницу из небьющегося стекла и расколотить ею часы? То ли врезать по морде майору Ворному? А может быть, тихо и спокойно сунуть часы Владимиру Леонидовичу в нагрудный карман и уйти?
Владимир Леонидович будто прочитал мои мысли.
Он поставил на стол два высоких стакана и в каждый налил водки примерно на четыре пальца.
— Накатим, Петр Леонидович, — поднял он свой стакан. — За взаимопонимание.
Не глядя на Ворного, я взял свой стакан. Мы чокнулись и выпили.
Владимир Леонидович подошел ко мне сзади и положил руку на плечо.
— И это еще не самая пакостная новость, которую я должен тебе сообщить, дружище.
— Надо же, — криво усмехнулся я. — Что же еще?
Люди, которым я верил, использовали меня цинично и подло, как козла-провокатора, ведущего ничего не подозревающий скот на бойню. Что может быть хуже этого?
И что самое обидное, если бы в свое время мне объяснили суть моей тайной миссии, я бы и отказываться не стал. Я был истым сторонником идеи и верил в то, что, ежели русские по глупости своей не желают присоединяться к единому информационному пространству, их нужно тащить туда за шиворот, потом сами спасибо скажут. Теперь же я вдруг понял, нет, не понял даже, а всем своим нутром почувствовал, насколько это мерзко, когда за тебя принимают решения, ставят тебя перед свершившимся фактом, да еще и ждут при этом благодарности.