– Ну, раз так, пусть едут впереди. Дорогу нам покажут.
Так, судейский спалился. Не предполагали, значит, наличия "у нас" сопровождающих? А у кого это – "у нас"? Он заранее знал, что будет ехать не один?
Взглянув на Старика, вижу его утвердительный кивок головой. Он тоже все понял. Кстати, своих арбалетов Коты не разрядили…
Въехав в деревню, мы сразу же проследовали к площади.
Там было людно, народ толпился вокруг нее. Хлеба и зрелищ, так, кажется, говорили у римлян? Не знаю, как насчет хлеба, а уж зрелище я вам сегодня обеспечу!
Судьей оказался невысокий худощавый мужичок. Для него был сооружен помост и поставлено кресло, где он и восседал. Судя по всему, он явно не ожидал моего появления здесь. Да еще в сопровождении такого эскорта. Я перехватил вопросительный взгляд, брошенный им на секретаря. Тот прямо-таки ростом уменьшился!
– Ваша честь! – подъезжаю к нему вплотную и слезаю с коня. – Имею желание выступить в защиту осужденной целительницы!
Так, похоже, что нигде не облажался. Судья уже пришел в себя и принял величественную позу.
– Назовите себя, незнакомец!
– Сандр. Отставной капрал.
– Вы знаете, в чем заключается преступление этой женщины?
Ох и дал бы я тебе в рыло, голубок! Враз спеси-то поубавилось бы! "Этой женщины", видите ли! Да ты и пальца ее не стоишь, вместе со всем своим кодланом!
– Не знаю. Но полагаю, что имеет место какая-то ошибка. Могу ли я переговорить с ней?
Он помедлил. Что-то прикидывает, это ясно.
– Можете. Только недолго и в присутствии стражи.
А и хрен бы с ней, со стражей этой! Не помешают.
Мы пересекли через площадь и подошли к поленнице дров. Сложенная квадратом, она имела посередине пустое пространство, где и был вкопан столб. К нему была привязана Мирна. Около нее находилась молоденькая монашка, испуганно на нас посмотревшая.
– Сестра, не могли бы вы оставить нас на некоторое время? – мой хриплый голос ее напугал, и, часто-часто закивав головой, она отступила в сторону.
– Парни, – повернулся я к стражникам. – Отошли бы и вы в сторонку, а?
– Не положено… – начал было самый молодой из них. Но второй толкнул его в бок и кивком головы показал в сторону. Они отступили на несколько шагов.
Вот и моя сероглазка.
Подхожу к ней и осторожно убираю со лба спутанные волосы. Губа у нее закушена, и в глазах стоят слезы.
– Как ты? Что тут произошло?
– Ты приехал…
– Я не мог этого не сделать.
– Зачем?!
– Странный вопрос. Ты в беде…
– Это ловушка! Они хотят тебя убить!
– Не новость. Последнее время этого хотят слишком многие. Пора уже и уменьшить их количество. Расскажи лучше – что тут с тобой произошло.
Рассказ ее был короток. Ее вызвали к постели умирающего барона. Тот уже явно был при смерти, что, в принципе, неудивительно. Старикану стукнуло под семьдесят – почтенный возраст для этого времени. Да и в весельях себя он явно не ограничивал, так что организм был изношен основательно. Тем не менее, прожить он еще мог немало, если бы кто-то не траванул слишком живучего деда. Видать, наследники заждались.
– Я сразу распознала яд. Смерть вылечить невозможно, да и вызвали меня слишком поздно, увы. Уже нельзя было что-то сделать, так прямо я и сказала его сыну. Он вытащил меч и сказал, что зарубит меня на месте, если отец умрет. Лечи – или умрешь вместе с ним.
Дальнейшее было ясно. Барон все-таки отбросил коньки. Сын не стал рубить Мирну, а вызвал судью, который и нарисовался тут прямо через пару часов со всеми сопровождающими его лицами. Будто специально за околицей дожидался. Судя по некоторым мелочам, замеченным моей сероглазкой, вся эта гоп-компания четко была нацелена на меня. Во всяком случае, деревню они обложили, что твой ОМОН. Выйти из нее, при любом исходе дела, я уже не смог бы никогда.
Если бы не одна досадная мелочь.
Полтора десятка Котов…
– Ладно, моя сероглазка, не волнуйся. Меня не так просто убить. Особенно сейчас. А уж рога я тут кое-кому точно пообломаю, вот увидишь!
Оборачиваюсь и взмахом руки подзываю обоих стражников. Отхожу с ними в сторонку.
– Вот что, парни. Вы, как я вижу, ребята смышленые. С кем я приехал, тоже, небось, рассмотрели, так?
Оба кивают головами.
– Значит, так. Кое-кто здесь неслабо огребет. Причем – очень скоро. Поэтому у меня вопрос конкретно к вам. Жить хотите? В смысле – хорошо жить?
Стражники переглядываются. Старший из них кивает головой.
– Хотим. И что?
– Держите! – в моей руке сверкнул золотой кружок.
– Ого! – старшего проняло всерьез.
– Короче. К ней никто не должен подойти. Вообще никто, кто может причинить хоть какой-то вред. Понятно?
– Но… судья уже вынес ей приговор…
– Как вынес, так и занесет назад. Это уже моя проблема, не ваша. Пока не кончится суд, она должна быть в безопасности. Договорились?
– Да! – почти синхронно ответили оба.
ГЛАВА 24
Похлопав их по плечам, бегу к судье. Тот уже нетерпеливо поглядывает в мою сторону.
Около него прохаживается здоровенный детина в латах. Это еще что за фрукт?
– Ваша честь?
– Вы еще не оставили своего… э-э-э… намерения?
– Нет, Ваша честь!
– В таком случае… – развел руками судья. – Очень жаль! Жаль видеть такое неразумное упрямство!
– Осмелюсь спросить, Ваша честь, почему?
– Обвинение в колдовстве – очень серьезное преступление!
– Обвинить мало, Ваша честь, надо еще и доказать!
– Ты считаешь меня лжецом?! – проревел басом детина в латах. – Ты?! Жалкий смерд!
Ага, так это баронский сынок? Отлично, искать не нужно…
– И не смерд, и не твой!
– Что?!!
Он рывком выхватил меч.
Дзынь!
И меч, блеснув на солнце, отлетел в сторону…
– Не горячись… – Старик убрал в ножны свой клинок. – Вот выйдешь на поле – хоть двумя размахивай, твое право. А вот обнажать оружие в присутствии судьи… ты еще можешь горько об этом пожалеть!
– Э-э-э… его тоже можно понять, – вступил в беседу судья. – Потерять отца… горе слишком велико…
– Не знаю, – командир был сух и насквозь официален. – Я вижу свершившееся правонарушение – оскорбление суда!
– Мы разберемся с этим после, – примиряющее произнес судья. – У молодого барона есть пока более важное дело…
– Ага, так это с ним я должен буду драться? Так, Ваша честь? – смотрю пристально на судью.
– Да.
– И что будет после того, как я его убью?
Судья просто опешил от подобной наглости.
– Э-э-э… на вашем месте я бы позаботился о наследниках. И о душе!
– Слышал? – поворачиваюсь к своему оппоненту. – Ты-то это сделать успел уже? Ну там… завещание написать, исповедоваться… Я тут монашку видел, стало быть, и монах где-то рядом есть… Или мне обождать? Только недолго, дорога сюда неблизкая, а нам еще назад ехать.
Молодой барон аж скривился.
– Ну, погоди! Я посмотрю на тебя на поле!
– Если не сбежишь раньше…
– Прекратить! – взвизгнул судья.
Откашлялся и присел в кресло.
– Господин барон! Готовы ли вы, с оружием в руках, подтвердить свое обвинение?
– Готов!
– Вы, называющий себя Сандром. Готовы ли, с оружием в руках, опровергнуть предъявленные господином бароном обвинения?
– Готов, Ваша честь.
– Поединок состоится немедленно! Стороны могут использовать только то оружие, которое имеют при себе! То же касается и доспехов. Чинить или заменять сломанное оружие и доспехи запрещается! Отступивший за край площади считается проигравшим! Применять колдовство и магию – запрещено! Нарушивший правило будет немедленно убит арбалетчиками! Всем все понятно?!
Мы с бароном кивнули в знак согласия.
– Понятно.
– Понятно!
– А я, со своей стороны, – проговорил Старик, – тоже прослежу за последней частью сказанного. Не знаю, Ваша честь, каковы ваши стрелки, но уж мои-то точно не промажут!
По знаку его руки Коты, держащие в руках взведенные арбалеты, рассыпались по периметру площади. Случайно или нет, но их позиции оказались рядышком с арбалетчиками из судейского конвоя. Краем глаза я уловил вопросительный взгляд барона, который он бросил в сторону судьи. Тот еле заметно пожал плечами. Ага… и тут не все чисто…
Вот и середина площади. Отсюда только недавно убирали лавки и навесы, еще видны следы их установки.
На ее краю глыбой возвышается барон. Верхом на лошади, весь металлом блестит – хорош! Большой шкаф… громко упадет…
Поправляю шлем, благо он все дорогу на голове и был. А то так и не дали бы за ним сбегать. Нет, судья тут явно сторона пристрастная – барону за конем и копьем сбегать не помешал. Вот он теперь и лязгает металлом при каждом движении, где уж ему до Старика!
А на мне, кроме кольчуги и шлема, нет ничего. Даже щита – и того нет. Да и толку-то с него супротив копья? Прошьет, как бумажный лист.