— Неа, — радостно возразил Реан. — Мне так нравится. Не тяни, Рами, я не отстану, не надейся.
Пришлось мученически вздохнуть, но сдаться. Не отстанет, правда. И кто знает, что там ещё задумал против моего упрямства. Арсенал средств дознания Шута проверять на себе не хотелось.
— Хорошо, но ты не до конца всё рассказал! — нахмурилась, покосилась на довольного слугу и вновь неудержимо покраснела.
Чёрт, да что такое, с каких пор неприкрытое восхищение и желание в глазах другого мужчины волнует меня до влажных ладошек и заикания!
— Расскажу, — мурлыкнул несносный провокатор. — После твоей истории.
А-а-а-а, беспредел!! Почему у меня чёткое ощущение, что я услышу не продолжение про возвращение Рена к Картам и его остальные планы, а что-то крайне неприличное и будоражащее воображение?! Ну вот как он умудряется простые слова произносить таким чувственным, сексуальным голосом, что у меня напрочь сшибает все предохранительные клапаны?! Нет, я сказала, никаких игрищ, мне в себя прийти надо и определиться сначала со своими чувствами! От Мага вдруг пришла вкрадчивая мысль: «А надо ли?» Императрица вообще притаилась где-то в уголке и тихо наслаждалась происходящим, вместе со мной. И тут по связи донеслась ещё одна мысль, даже отголосок, я бы сказала. Тихое-тихое, на самой границе сознания: «Моя…» И это был не Реан. Сердце мячиком скакнуло к горлу, я уставилась на невозмутимого Шута широко распахнутыми глазами.
— П-придержи свою сущность, а, — пробормотала, смущённая донельзя таким откровенным высказыванием Нулевого Аркана.
Причём без всяких издёвок и иронии. И так властно, уверенно прозвучало, что спорить и возмущаться я просто не посмела.
— Зачем? — Рен откинулся на спинку, но при этом продолжал держать мои руки, и я вынуждена была наклониться вперёд так, что почти легла ему на грудь. — Я же говорю, ты и моим сущностям понравилась. Но это их решение, не моё. Рассказывать будем, или мне… уговорить тебя, моя госпожа? — вкрадчивый, хрипловатый баритон разбудил целый легион мурашек, бешеными муравьями разбежавшихся по телу.
Как же он произносил эти два слова, «моя госпожа»! С таким выражением, что подтекст читался без всякого труда. Очень неприличный, надо сказать, подтекст.
— Да буду, буду, только прекрати уже меня соблазнять тут, а! — нервно огрызнулась, аромат его туалетной воды защекотал ноздри, добавив сумбура в эмоции.
Тихий смешок, и мои руки наконец-то отпустили, я смогла выпрямиться. Только нахальные конечности Рена тут же обвились вокруг талии, не дав сменить позу. Так, ладно, постараюсь не думать об этом. В конце концов, мой фиолетовоглазый кошмар видел меня совсем без ничего, поздно стесняться.
— Хорошо, продолжу чуть позже, — невозмутимо отозвался этот нахал. — Я тебя внимательно слушаю.
Глубоко вздохнула, прикрыла глаза и нырнула в воспоминания, постаравшись не отвлекаться на лишние эмоции.
…Я никогда не думала, что мою жизнь можно будет охарактеризовать двумя словами: «Нечего терять». В тот дождливый летний день, стоя над свежей могилой родителей, вдруг осознала очень чётко — а ведь действительно, так и есть. Они разбились в аварии, страшной и нелепой, придурок-лихач, обгоняя по встречной, не успел вовремя нырнуть на свою сторону дороги, да ещё и руль вывернул в сторону той же обочины, что и папа. Короче, машину автогеном вскрывали… И хоронили в закрытых гробах. Глядя на зияющую яму, слушая глухой стук земли о деревянные крышки, я со всей ясностью поняла: меня ничего не держит здесь. В этом мире. Нет, самоубийство не стояло в моих планах, просто разом накатило такое острое чувство одиночества, что между мной и окружающим миром словно выросла стеклянная стена. К двадцати семи я не нажила ни семьи, ни толком не построила карьеру — занималась разработкой сайтов, да ещё по мелочи фрилансила. Подруги давно вышли замуж, работа и дети съедали всё время, да и на семейные встречи меня, одиночку, приглашать не имело никакого смысла. А я и не рвалась, и не обижалась. Мне было уютно в своём мирке, в однокомнатной квартире, я могла по несколько дней не вылезать из дома, сидя за ноутом.
Когда вернулась с похорон домой, меня там уже ждали — Радимир собственной персоной. Он не стал ходить вокруг да около и сразу предложил новую работу в Колоде, специалистом по коррекции реальностей. Рассказал про сущность Императрицы, что придётся пройти через ритуал принятия Карты, но это не больно и не страшно, только привыкнуть надо, что в сознании поселится ещё один житель. Когда спросила, почему именно я, охотно объяснил, что претендентки на роль носителя Карты выбираются из тех, кому на самом деле нечего терять, и чьё исчезновение из родного мира не приведёт к серьёзным последствиям. В выборе помогают Иншины, те, кто собственно и создал Колоду. Удивительно, но я не сочла Радимира сумасшедшим и не стала требовать сначала доказательств. Внимательно прочла договор, который принёс мой будущий шеф, подвоха не нашла, и… мне же действительно совсем нечего терять. И подписала его.
Сначала, конечно, было интересно: и ритуал принятия, и знакомство с будущими коллегами, и обучение необходимым навыкам. Со мной занимался лично Рад, и я поначалу не понимала, почему шеф сам тратит на меня время, ведь можно попросить кого-то из Колоды, тем более что на задания уходили не все. Время летело незаметно и быстро, я с головой окунулась в новую жизнь…
— А потом Радимир резко пошёл в наступление, — я смотрела мимо Рена, вновь проживая те дни. — Подарки, приглашения на прогулки по другим мирам, различные интересные мероприятия, сопровождение на моё первое задание, — криво улыбнулась, мои пальцы стиснули платье. — Первый поцелуй, моя попытка разобраться, что происходит, и осознание, что не могу противиться напору — Императрица не позволяет. Когда рядом оказывался Радимир, её влечение к Четвёртому Аркану почти полностью подавляло мою волю, мне оставалось только смириться. Рада это устраивало, меня — нет, но шефа совершенно не интересовали мои настоящие желания. А потом очень вовремя из очередного задания не вернулся Моррик, и в Ритуальном зале возникла сущность Мага, — по моим губам снова скользнула усмешка. — Я увязалась тогда за Радом, посмотреть, и для него оказалось очень неприятной неожиданностью, что я могу принять две сущности. Ну, дальше всё просто, — сделала паузу, перевела взгляд на свои руки. — Маг помог встряхнуться и сопротивляться влиянию Императрицы, я попыталась прекратить эти отношения, которые мне нафиг не сдались. Радимир не дал. Я украла в одном из миров артефакт, блокировавший память, под предлогом навестить могилу родителей упросила Рада открыть мне портал в мой мир, и там активировала арт, — снова помолчала. — Его можно было настроить, чтобы заблокировать не всю память целиком. Это помогло мне какое-то время прожить спокойно, пока Рад искал, и даже личную жизнь наладить, — я невесело хмыкнула, потом всё-таки посмотрела на Рена — его серьёзное лицо и сосредоточенный взгляд немного озадачили, но я продолжила. — Собственно, дальше в один прекрасный вечер появился ты и скинул меня с крыши.
Между нами повисло молчание. Я, признаться, ждала реакции Рена на мои откровения с лёгким волнением — ревнивый же, чудище насосное. Но сам просил! Фиолетовые глаза чуть сузились.
— Ещё пара вопросов, Рами, — негромко произнёс он. — Что произошло у Рада дома сегодня?
Он мазохист, что ли? Или садист — мне же чертовски больно вспоминать об этом!
— Сам не догадываешься, не? — глухо отозвалась и отвернулась.
Точнее, попыталась это сделать. Пальцы Рена тут же ухватили за подбородок, вынуждая смотреть прямо ему в глаза.
— Я не хочу догадываться, — мягко произнёс Шут. — И не хочу, чтобы это сидело в тебе отравленной занозой. Раз у нас день откровенности, — он улыбнулся, и у меня сердце зашлось от нахлынувших эмоций, и его — через Печать, — и моих.
Да уж, день. В мире задания — был вечер, у Рада — тоже, а тут день в разгаре. Но усталости я не чувствовала, с такими-то качелями эмоциональными. Зато, чувствую, потом точно накроет.
— Силой он воспользовался, — я всё же ответила. — Своей сущности. Так, что мне даже Маг не помог, — помолчала, подбирая слова. — Я… не смогла сопротивляться. Радимир бы всё равно получил своё, так или иначе, он был слишком зол и на меня, и на то, что я с другим переспала, пусть и для дела, — щекам стало тепло, в памяти промелькнули обрывки той ночи, и что со мной Шут творил. Я в рассеянности начала выписывать пальцем узоры на груди Рена, он же просто обнял, прижал к себе, и я с большим облегчением прильнула к нему, поняв вдруг, что вот так — лучше, спокойнее. И все тревоги уходят в кольце этих сильных, тёплых рук. — Я не знаю, как ещё говорить ему, что не вернусь, — пробормотала, обняв его за шею. — Рад, похоже, просто не слышит меня. И, боюсь, никогда не услышит, — тоскливо вздохнула и поспешно сглотнула ком в горле. Вот ещё, снова реветь, хватит с меня.