Кавалерия бесстрашного Зейдлица кружила вокруг Берлина, оберегая его. Но совсем нежданно, глубоким обходным рейдом, кроаты Марии Терезии вышли к незащищенной прусской столице. Грабеж и дикая резня привели берлинцев в трепет. Командовал кроатами австрийский генерал Анджей Гаддик, который был предельно краток, как и положено храбрецу.
– Триста тысяч талеров, – и мы уходим! – объявил Гаддик потрясенным членам берлинского магистрата.
Долго торговались, Гаддик скостил сто тысяч, благо надо было спешить: гусары Зейдлица вот-вот могли нагрянуть сюда, и тогда от Гаддика ничего не осталось бы… Ударили по рукам на двухстах тысячах талеров.
– Только отсчитывайте деньги быстрее, – сказал Гаддик.
– Не волнуйтесь, – успокоил его королевский финансист Гоцковский. – Слава о берлинских казначеях идет по всему миру… Они умеют считать казенные деньги…
В ожидании выплаты контрибуций Гаддик вдруг вспомнил:
– О! Ведь самые лучшие перчатки в мире делают в Берлине… Это кстати! Заверните мне двадцать дюжин для подарка моей императрице: женщина хоть и в короне, все равно остается женщиной… Так что заверните двадцать дюжин!
Обещали завернуть. Гаддик бегал из угла в угол, весь в нетерпении. С кавалерией Зейдлица шутки плохи так же, как и с кавалеристами Циттена… Не выдержав, Гаддик наорал на Гоцковского:
– Хороши ваши хваленые казначеи: не могут отсчитать двести тысяч… Сколько успели отсыпать в мешки?
– Всего сто восемьдесят пять.
– Пятнадцать тысяч за вами! А я больше не могу ждать.
Мешки с деньгами покидали в коляску. Сверху уселся Гаддик.
– Стой! – заорал он в воротах. – А перчатки-то забыли!
Поспешно, в самый последний момент, Гаддику сунули связку дамских перчаток. Кроаты бросились от Берлина врассыпную, как нашкодившие воришки. Через два часа после их бегства в столицу ворвался на взмыленных лошадях Зейдлиц и отлупил членов магистрата плеткой:
– А меня не могли дождаться? Перчатки дарите этой венской бабе? Я вам покажу перчатки!.. Что скажет теперь король?
Король печально сказал:
– Учу я их, учу, а все равно берлинцы помрут дураками. Но Вена еще глупее Берлина: надо же догадаться устроить такой шум из-за каких-то перчаток…
Гаддик услужливо поднес в презент своей прекрасной императрице двадцать дюжин чудесных перчаток.
– Ах, какая прелесть! – сказала Мария Терезия, но…
И тут случилось то, чего никак не ожидал Гаддик: перчаткой его ударили по лицу. Он не догадался развернуть сверток еще в Берлине: все двадцать дюжин перчаток оказались с
Армия герцога Ришелье легко катила в прусские провинции, и Фридриху доложили, что под жезлом маршала Франции 24 000 человек.
– Это парикмахеры, а не солдаты, – отвечал Фридрих.
Разведка ошиблась в подсчете и тут же поправилась:
– Король, Ришелье гонит сто тысяч!
– Тем лучше, – отвечал Фридрих. – Зато теперь я спокоен, что меня причешут и припудрят по всем правилам куаферного искусства…
Король был весел, как никогда, и велел отсчитать из своей казны 100 тысяч талеров – по одному талеру на каждого солдата армии маршала Ришелье.
– Я немного знаком с герцогом, – сказал король. – Этот старый парижский лев сильно промотался. Перешлите ему мои денежки на пошив новой роскошной гривы!