Тим вздрогнул и кинул взгляд по сторонам. Что вождь имеет в виду? Неужели Убош как‑то раскусил его хитрость и доложил Бужыру?
– Убош нам вшо рашкажал, – продолжил вождь. – Жаль, што так шлушилош. – Он громко икнул. – Но ты – молодеш.
Уф‑ф… Кажется, его страхи преждевременны.
– Я старался, – сказал Тим. – Ведь я же – дамп.
– О! – воскликнул Ашаб и многозначительно посмотрел на вождя. – А я шо говорил?
– Вот и помолшы, придурок, – сказал Бужыр. – А то шхлопошеш. Тим, штупай жа нами.
Он махнул рукой в направлении «хаты» и неторопливо зашагал, переваливаясь с ноги на ногу. Колдун засеменил за ним. Тим пристроился последним и вскоре заметил, что Шуб тоже направился следом. Но двигался он на расстоянии и сбоку, вроде как сопровождая или охраняя.
Они дошли до «хаты» и начали спускаться вниз по широкой дорожке, которую дампы называли «пандуш». «Пандуш» вел непосредственно под здание в огромный подвал, где Тим провел свою первую ночь в клане дампов – после того, как потерял память. Позже он узнал, что в этом подвале «мусорщики» справляют свои ритуалы. И вот сейчас его зачем‑то вели туда. До утреннего жертвоприношения, о котором упоминал Убош, еще слишком много времени – едва начало смеркаться, впереди вечер и ночь. Хм…
Он окинул взглядом заплывшие жиром фигуры вождя и колдуна. Никакого серьезного оружия у них при себе не было, не считая ритуальных кинжалов. Правда, сзади тащился Шуб со здоровенным шестопером. И, в любом случае, Тим не мог предпринимать активных действий, не узнав, где находится Алена. Он‑то, если что, сумеет сбежать. Но какой в этом смысл, если всю операцию он затеял ради спасения девушки?
Они спустились в подвал. Там, как всегда, было полутемно. Пространство освещали лишь редкие светильники. Вообще‑то они были прикреплены к каждой бетонной опоре, а также через определенный промежуток размещались на стенах, покрытых корнями крыш‑травы, плесенью и сажей. Но сейчас были зажжены меньше половины светильников. Поэтому часть огромного помещения, особенно по углам, скрывалась в густой тени.
Стены и опоры, в дополнение к светильникам, «украшали» разнообразные черепа, развешанные, видимо, в определенном порядке. Все это вместе создавало ощущение настоящего подземелья – угрюмого, пугающего не столько конкретными ужасами, сколько иррациональной угрозой. Ее, этой угрозы, Тим не видел, но ощущал ее незримое присутствие. Не могло человека в таком жутком подземелье ждать что‑то хорошее. Не могло, и все.
Через несколько секунд, приспособившись к полумраку, Тим разглядел в дальнем конце зала три деревянных столба на распорках. Он видел эти столбы раньше, но тогда они стояли в углу подвала. Теперь их зачем‑то вытащили оттуда и разместили по центру задней стены.
Чем ближе Тим подходил к столбам, тем больше его сердце охватывало тяжелое предчувствие. И еще через десяток шагов оно оправдалось, когда Тим понял, что к центральному столбу привязано чье‑то тело…
Тело человека… Тело девушки… Светловолосой девушки… Тело Алены!
Он не вскрикнул лишь потому, что в глубине сознания опасался увидеть именно это. Опасался еще в тот момент, когда они спустились в подвал. И предчувствие усилилось, когда он опознал человеческую фигуру. Тем не менее, узнав Алену, он вздрогнул. И даже на мгновение остановился. Но тут же заставил себя шагнуть вперед.
Сердце его бешено колотилось, подскакивая до горла. Оно, наверное, выскочило бы вовсе, если бы ему вдруг не показалось, что девушка слегка шевельнулась. Потом еще раз. А затем она приподняла светловолосую голову и несколько секунд смотрела перед собой. Пока не уронила голову на грудь.
И тогда Тим начал успокаиваться. Она жива! Это – главное. Но зачем его привели сюда?
Вождь и колдун остановились в пяти‑шести шагах от столба, на котором висела Алена. Ее руки дампы привязали к перекладине, а ноги просто примотали к столбу. Тим внимательно и жадно осмотрел девушку, но не обнаружил новых повреждений.
Да, синяк на скуле выглядел ужасно, но это был синяк от удара, полученного Аленой утром. А то, что она не поднимала головы, Тима уже не пугало. Он знал, что Алена находится в сознании. А остальное…
Вот именно, остальное. Чего же они собрались делать, эти уроды?
– Да, хорошая шамка, – произнес Бужыр, облизывая Алену взглядом. – Вкушная, наверное.
– Ешо как вкушная! – подхватил колдун.
– Жаткниш, придурок, тебя не шпрашивали.
Вождь повернулся к Тиму. Тот стоял, сцепив руки за спиной и потея от напряжения. Сейчас могло случиться что‑то важное. Возможно, даже роковое. А он до сих пор не знает, что именно. И толком не готов действовать.
Кто среди этих трех уродов самый опасный? Наверное, Шуб с шестопером. Но он находится в отдалении, и одним внезапным ударом его не вырубишь…
– Тим, шлушай меня внимательно, – возбужденный голос Бужыра прервал лихорадочные размышления Тима. – Тебе выпала охромная шешть – шейчаш ты штанеш моим жатем.
От сильного волнения Тим ничего не понял. Поэтому, после небольшой паузы, спросил:
– Извини, Бужыр, я не разобрал. Кем я стану?
– Да жатем же! Вот, придурок!
– Не ругай его, Бужыр, – елейным голоском проговорил Ашаб. – Тим не может поверить в швое шшаштье. Тим, вождь шкажал, што ты штанешь его жятем. Понял?
– Вот и я ховорю – жатем, – пробурчал Бужыр. – Шехо непонятнохо?
– Я понял, – сказал Тим, хотя на самом деле по‑прежнему почти ничего не понимал. Точнее, не мог вообразить и постичь. – Я просто не верю в свое счастье.
– Шейшаш поверишь, Тим.
Колдун хлопнул в ладоши, и из‑за бетонной опоры в углу подвала появились три фигуры в цветастых обмотках. Они двигались медленно и торжественно, наполненные важностью происходящего события. В центре маленькой процессии выступала старшая дочь вождя Кухе. Именно выступала, потому что это существо физически не могло перемещаться быстрее черепахи – представьте себе трехсотлитровую бочку на коротких и кривых лапах толщиной с ноги слона, и сразу все поймете.
С боков «невесту» поддерживали под руки прислужники Ашаба в конических колпаках. Кухе довольно улыбалась, обнажая желтые, местами кариесные, зубы – целых пятнадцать штук, что по меркам «мусорщиков» считалось настоящим богатством. Дополняли облик «юной красавицы» жидкие и редкие пучки рыжих волос, украшенные, по такому случаю, костяным гребнем.
Вот здесь у Тима отвисла челюсть. Дошло до него, наконец, какую «шешть» ему оказал вождь. А колдун, между тем, заливался соловьем:
– Ты шшаштлившык, Тим. Шейшаш мы это дело оформим. Шлышыш, Тим? Да приди ты в шебя, наконеш.
– Я пришел, – промычал Тим. – Просто… это как‑то все сразу.
– Именно! – воскликнул Ашаб. Он, похоже, упивался своей ролью – не каждый день вождь выдает замуж дочь. – Именно – вшо шражу, Тим. Шейшаш мы проведем шеремонию. Это ошень проштая шеремония, не переживай. Вшего нишэго, и ты получишь швою крашавишу. Вождь хошет, штобы ты приштупил к делу уже этой ношью.
– Вешером, – поправил Бужыр. – Шехо ждать до ноши? Пушть приштупает шражу. У меня ешо младшая дош ешть.
– Приштупишь шражу, – продублировал пожелания будущего тестя колдун. – Раньше ляжешь, пожже вштанешь. – Он хихикнул. – Так вот, о шеремонии. Она шовшем проштая. Шейшаш мы пуштим кровь шамке хомо. Ты надрежешь ей вену, кровь нашедим в кружку, и вы ш Кухе это выпьете. Потом пошелуетешь, как положено. Ну и мы ш вождем, понятно, крови выпьем. Понял?
Тим не отвечал, потому что онемел от жуткой картины, нарисовавшейся в сознании. Но Ашаб пялился на него почти в упор, и Тим нашел в себе силы произнести:
– Нет, не понял. Мне говорили, что хомо должна умереть утром.
– Она и умрет утром, Тим. Шейчаш ты лишь немного пуштишь кровь. Потом мы перетянем ей руку, и пушть живет до утра. Понял?
Тим машинально кивнул.
– Вот и молодеш. Пошли.
Ашаб цепко ухватил Тима за локоть и подвел к Алене. Девушка приподняла голову и посмотрела на Тима. В ее глазах читался невыразимый ужас. Между тем, сбоку уже подбежал один из прислужников Ашаба с кружкой, изготовленной из половинки черепа. И, радостно оскалившись, замер в ожидании предстоящего зрелища.
– Держи, Тим. – Колдун протягивал Тиму кинжал, держа его за клинок. – Надрежешь ей вену и вшо будет в порядке. Вот ждеш режь, повыше – много крови не надо.
Он плотоядно улыбнулся.
«Ну, вот и все! – подумал Тим. – Дальше тянуть нельзя. Беру кинжал и бью Ашаба под челюсть. Потом засаживаю в бок этому уроду в колпаке. А дальше – как получится».
Он посмотрел Алене в глаза и почти по слогам произнес:
– Ты не умрешь.
– Шэго ты шкажал, Тим? – удивился колдун.
– Это заклинание, – сказал Тим. – Это значит, что всем настал капец.
Однако он не успел взяться за рукоятку кинжала. Потому что из‑за его спины вдруг вынырнула худенькая ручонка с птичьими пальцами‑коготками и шустро выхватила кинжал из пальцев колдуна. Еще через мгновение Тим услышал писклявый голос:
