– Сядьте,.. сядьте! – успокаивающе помахал ладонью мужчина. – Сядьте.
Маер медленно сел.
– Ну, так что Вы на это скажете, Арнольд Леопольдович? – мужчина выжидающе замолчал.
– Как «что»?! – опять чуть не закричал Маер. – А, ну да… Вы же, наверное, душу мою за это хотите? Да пожалуйста! Берите. Я согласен.
Мужчина расхохотался. Однако глаза его при этом не смеялись. Они оставались холодными, ледяными и смотрели на Маера с какой-то непонятной издёвкой. Маеру даже не по себе как-то стало от этого взгляда.
Да чего это я?! – растерянно подумал он. – Боюсь я его, что ли? Чего мне бояться, если я ничем не дорожу? Ни на том, ни на этом свете. Ни жизнью, ни душой. А больше у меня ничего и нет. Так что и терять мне нечего.
И, тем не менее, ему вдруг стало почему-то страшно. Очень страшно. Охватило томительное предчувствие какой-то надвигающейся беды; ощущение, что происходит что-то ужасное, что он совершает сейчас какую-то чудовищную и непоправимую ошибку. Страшную ошибку. И назад пути уже не будет.
– Ну, что Вы, Арнольд Леопольдович! – мужчина перестал смеяться и уже откровенно-насмешливо покачал головой. – Что Вы!.. Ничего я от Вас не хочу. Никакую душу. Я всё для Вас даром сделаю. Бесплатно. От чистого сердца. Всё, что мне нужно, это всего лишь Ваше согласие.
Слова «от чистого сердца» прозвучали в устах мужчины настолько дико, что Маер даже глаза невольно опустил. Впрочем, он решил ни на что больше не отвлекаться, ничему не удивляться и вообще не обращать ни на что внимания, а говорить только по существу.
Не нужна душа? Тем лучше. Мне она и самому пригодится. Даром? Тоже неплохо! Да просто замечательно! Даром, так даром. Дело ваше. Только делайте хоть что-нибудь, черт вас возьми, делайте!! Хватит уже болтать!
– Я согласен, – твердо произнес он, глядя прямо в глаза своему собеседнику. Дальше-то, мол, что? Долго мы еще в кошки-мышки играть будем?
Мужчина, похоже, действительно читал мысли Маера. Он снисходительно усмехнулся и лениво протянул:
– Ладно, Арнольд Леопольдович, давайте уж перейдем у делу… Да, собственно, и переходить-то особо нечего. Всё очень просто. Вы перенесетесь сейчас… ну, скажем, в тот самый момент, когда Вы уговариваете жену лететь без Вас. Ну, а дальше уже сами разберетесь. Что и как ей сказать. Да и говорить-то, собственно, ничего не надо будет. Она же и сама не хотела лететь.
(При этих словах Маер почувствовал ком в горле. «Ничего-ничего! – подбодрил он себя и судорожно сглотнул. – Сейчас мы всё исправим!»)
– Только вот что… – мужчина чуть помедлил и посмотрел на Маера с каким-то странным выражением. Тот невольно замер. Что еще?! – Маленький нюанс.
(Вот оно! – похолодел Маер. – Вот он, подвох!)
Совсе-ем маленький. Малюсенький! – мужчина даже двумя пальцами показал, о какой действительно крайне незначительной вещице идет речь.
Маер буквально окаменел. «Вот оно! Вот оно! – лихорадочно стучало у него в голове. – Сейчас все сорвётся!!» Он и сам не знал, чего он, собственно, ожидал услышать, но наверняка что-то ужасное!
Мужчину состояние Маера, видимо, забавляло. Он еще немного помедлил и после паузы продолжил:
– Вы перенесетесь в прошлое не сразу, а за несколько секунд, даже мгновений. Эти мгновенья Вы проведете в мире с обратным направлением времени. Ну, где время течет из будущего в прошлое.
– И что? – непонимающе уставился на собеседника Маер.
– И всё, – пожал плечами тот.
– Что значит: с обратным направлением времени? – помолчав немного, поинтересовался Маер.
Он ничего решительно не понимал. Чушь какая-то! Кино. Сайнс-фикшион. Впрочем, как угодно! Мне наплевать. Я хоть к черту на рога готов. Только бы!.. А как – наплевать! Делайте, что хотите!
Мужчина ничего не ответил. Он сидел, закинув ногу за ногу, и глядел на Маера всё с тем же непонятным выражением.
– Вода, что ль, будет из раковины в кран снизу вверх затекать, и осколки сами собой склеиваться? – спросил Маер, просто, чтобы хоть что-нибудь сказать и пытаясь неуверенно припомнить, что он знает хоть о таких мирах?.. Да ничего! Что тут можно вообще «знать»?
– Да какие осколки! – в шутливом испуге поднял руки мужчина. – Помилуйте, Арнольд Леопольдович! Вы же там не в реальном режиме жить будете. А в ускоренном. В сжатом. Всего несколько мгновений. Раз! – и Вы уже опять здесь, в нашем мире. С нормальным течением времени. В прошлом только. Уговариваете жену с сыном не ехать. Не лететь…
– Да! да! Хорошо!! – опять сорвался на крик Маер. – Я согласен, согласен, согласен! На всё согласен!! На всё, что угодно! Я же сказал уже!! Вы же видите! Делайте, что хотите, только верните меня туда. Только бы… они… были живы… Только бы!.. Что угодно!..
– Ладно! – мужчина вдруг резко, рывком встал с кресла и посмотрел на Маера сверху вниз. – Что ж, Арнольд Леопольдович, всего хорошего. Приятных сновидений! Воспоминаний… Да, кстати! – мужчина неожиданно заговорщически подмигнул растерявшемуся Маеру. – Если захотите вдруг снова меня увидеть – ну, мало ли! всё бывает! – только подумайте обо мне. Только подумайте! И я явлюсь. До свидания, Арнольд Леопольдович! До встречи! Не забудьте, что я Вам сказал.
2.
Маер лежал на кровати и смотрел телевизор. В соседней комнате жена что-то громко объясняла сыну.
Господи! Получилось! Неужели!.. – Маер вскочил с кровати и вдруг замер. Потом медленно, медленно опустился на нее опять. – Бо-ог ты мой!.. Боже праведный!..
Он внезапно осознал, что «помнит» свое будущее, свою будущую жизнь. На те скользнувшие солнечным зайчиком по сознанию, неуловимые почти мгновения, которые он провёл в том, другом мире, в мире с обратным течением времени, прошлое и будущее для него менялись местами. Он жил там из будущего в прошлое, назад во времени, и, соответственно, помнил там свое будущее, как здесь, в обычном мире, мы помним свое прошлое.
И вот сейчас, после возращения в наш, обычный мир, эти воспоминания в нем остались. Они были неясные, туманные, размытые, без каких-либо конкретных деталей, но они несомненно были. Они не стёрлись до конца.
Он вспомнил, как тогда, в квартире, он выбежал на балкон, чтобы броситься вниз!.. покончить с собой!!.. Только не было там никакого мужчины. Никто не стоял там и не курил. И не предлагал никаких сделок. Он кинулся тогда к перилам и вдруг сообразил, что ведь всего только третий этаж, низковато для самоубийства. Просто сломаешь себе что-нибудь – и всё. Насмерть не разобьешься.
Дальше воспоминания теряли свою четкость. Он помнил, как выбегал из подъезда,.. как нёсся куда-то по улице, не разбирая дороги,.. как шарахались в стороны прохожие… Потом… потом… Машина какая-то, кажется?.. или метро?.. электричка?.. Нет, все-таки метро, метро!.. Да, метро! Или нет?.. А! не важно! не важно! Какая разница! Не в этом деле.
А в том дело, что он встретил там ЕЁ. «Любовь поразила их внезапно, как удар ножом, как разбойник в ночи, как удар молнии!» Откуда это? Черт, не помню. Но именно так всё и было. Прекрасно сказано!.. «Как удар молнии». Он встретил свою настоящую любовь! Ту, о которой слагают легенды и поют песни. Любовь с большой буквы.
Да, конечно, он любил! Искренно, страстно, нежно любил и свою нынешнюю жену и ребенка, но… Это было все-таки обычное, заурядное, земное чувство. Так любят свои семьи многие, очень многие. Почти все. Это была, по сути, обычная любовь обычного мужчины к обычной женщине.
А то, что встретил он! О-о-о!.. Это было!.. Это было!!.. Это было какое-то вечное, непреходящее счастье, какое-то вечное парение!.. Счастье яркое, ослепительное!.. Как солнце!
И в его жарком, обжигающем пламени робко съёживались и рассыпались в прах, в золу, в ничто бледные и вялые воспоминания о какой-то незаметной, серенькой женщине по имени Таня и каком-то пятилетнем ребенке. Ну, сыне…
Дьявол! – лихорадочно заметался в мыслях Маер. – Надо срочно этого… дьявола вызывать и всё отменять! Все наши с ним договоренности. Как это сделать? Просто подумать?
Мужчина возник немедленно. Он стоял у окна, скрестив ноги и прислонившись спиной к подоконнику, и сразу же приветственно помахал Маеру зажженной сигаретой.
– Ну что, Арнольд Леопольдович! Снова Вы? Я вижу, Вы передумали менять свое будущее?
– Да, – бегая глазами, нехотя выдавил из себя Маер. – Передумал.
– А что так? – мужчина чуть закинул голову и сложенными трубочкой губами лениво выпустил к потолку тоненькую струйку дыма.
– Вы же знаете,.. – тяжело ворочая языком, пробормотал Маер. – Я встретил ЕЁ, женщину моей мечты. Настоящую любовь.
– Настоящую, говорите?.. – насмешливо усмехнулся мужчина. – Первого сорта, значит… Та была второго, а эта, значит, первого… первой свежести. Как знаменитая булгаковская осетрина. Ну, что ж, похвально, Арнольд Леопольдович, похвально… А почему Вы, кстати, так уверены, что именно эта – настоящая? – мужчина с любопытством посмотрел на Маера.