Этот средний термин в его целости есть тем самым сам полнота умозаключения, в коем отвлеченная деятельность и внешне средство составляют крайние термины, а средний термин есть та определенность объекта целью, через которую (определенность) он есть средство. Но далее общность есть отношение целесообразной деятельности и средства. Средство есть объект, он есть в себе полнота понятия; средство не имеет против цели никакой силы сопротивления, какую оно ближайшим образом имеет против какого-либо другого непосредственного объекта. Относительно цели, которая есть положенное понятие, оно поэтому совершенно проницаемо и восприимчиво к ее усвоению, так как оно в себе тожественно ей. Но отныне оно также положено, как проницаемое для понятия, ибо в центральности (в механизме) оно есть (лишь) стремящееся к отрицательному единству; равным образом в химизме оно стало, как нейтральное, а также как различное, чем-то несамостоятельным. Его несамостоятельность состоит именно в том, что оно лишь в себе есть полнота понятия; последнее же есть бытие для себя. Поэтому характер объекта относительно цели состоит в том, чтобы {136}быть бессильным и служить ей; она есть его субъективность или душа, имеющая в нем свою внешнюю сторону.
Объект, непосредственно таким образом подвластный цели, не есть один из крайних терминов умозаключения, но это отношение составляет одну из посылок последнего. Но средство имеет также одну сторону, по которой оно обладает еще самостоятельностью относительно цели. Связанная с последнею в средстве объективность, так как она только непосредственная, еще внешня относительно цели; и поэтому предположение еще остается в силе. Деятельность цели через средство поэтому еще направлено против этого предположения, и цель есть именно потому деятельность, а не только побуждение или стремление, что в средстве момент объективности положен в своей определенности, как общее, и простое единство понятия имеет ее, как таковую, лишь в себе.
С. Выполненная цель
1. В своем отношении к средству цель уже рефлектирована в себя; но ее объективный возврат в себя еще не положен. Деятельность цели через средство еще направлена против объективности, как первоначального предположения; она именно в том и состоит, чтобы быть безразличною к определенности. Поскольку деятельность состояла бы опять только в том, чтобы определять непосредственную объективность, то продукт снова был бы лишь средством и т.д. в бесконечность; отсюда получалось бы лишь целесообразное средство, но не объективность самой цели. Поэтому действующая через свое средство цель должна определять непосредственный объект, не как нечто внешнее, и, стало быть, совпадать с ним через себя саму в единстве понятия; или, иначе, эта внешняя деятельность цели через ее средство должна определить себя, как опосредование, и снять саму себя.
Отношение деятельности цели через средство к внешнему объекту есть ближайшим образом вторая посылка умозаключения, – непосредственное отношение среднего термина к другому крайнему. Оно непосредственно, так как средний термин имеет в нем внешний объект, а другой крайний термин есть такой же объект. Средство действительно и сильно над последним, так как его объект связан с самоопределяющею деятельностью, а для этого последнего объекта присущая ему непосредственная определенность безразлична. Процесс в этом отношении не иной, чем механический или химический; в этой объективной внешности выступают предыдущие отношения, но под владычеством цели. Но эти процессы сами собою, как то указано по поводу их, возвращаются к цели. Поэтому если ближайшим образом отношение средства к обрабатываемому им внешнему объекту есть непосредственное, то оно уже ранее было изображено, как некоторое умозаключение, так как цель оказалась его истинным средним термином и единством. Следовательно, так как средство есть объект, стоящий на сто{137}роне цели и имеющий внутри себя ее деятельность, то имеющий здесь место механизм есть вместе с тем возврат объективности в себя саму, в понятие, предположенное уже, однако, как цель; отрицательное отношение целесообразной деятельности к объекту тем самым не внешнее, но есть изменение и переход объективности внутрь его в ней самой.
То, что цель непосредственно относится к объекту и обращает его в средство, а также то, что она через него определяет нечто другое, может считаться насилием (Gewalt), поскольку цель является совсем другою природой, чем объект, и каждый из объектов есть равным образом относительно другого самостоятельная полнота. А то, что цель полагает себя в посредствующем отношении к объекту и вставляет между собою и им некоторый другой объект, может считаться хитростью (List) разума. Конечность разумности имеет, как упомянуто, ту сторону, что цель относится к предположению, т.е. к внешности объекта. В непосредственном отношении к нему она сама входила бы в состав механизма или химизма и тем самым была бы подвержена случайности и нарушению ее определения – быть понятием, сущим в себе и для себя. А таким путем она выставляет объект, как средство, допускает внешнюю обработку его вместо себя, предоставляет его уничтожению и сохраняет себя за ним от механического насилия.
Так как цель конечна, то она далее имеет конечное содержание; тем самым она не есть нечто абсолютное или совершенно разумное в себе и для себя. Средство же есть внешний средний термин умозаключения, каковым служит выполнение цели; в последнем проявляется поэтому разумное внутри ее, как такое, которая сохраняет себя в этом внешнем другом и именно через эту внешность. Постольку средство есть нечто высшее, чем конечные цели внешней целесообразности; плуг почтеннее, чем те непосредственные наслаждения, которые подготовляются им и служат целями. Орудие сохраняется, между тем как непосредственные наслаждения преходят и забываются. В своих орудиях человек обладает силою над внешнею природой, тогда как в своих целях он скорее подчинен ей.
Но цель не только стоит вне механического процесса, а также сохраняется в нем и есть его назначение. Цель, как понятие, которое осуществляется свободно вопреки объекту и его процессу и представляет собою самоопределяющуюся деятельность, совпадает в нем лишь сама с собою, так как она есть также в себе и для себя сущая истина механизма. Власть цели над объектом есть это сущее для себя тожество, и ее деятельность есть обнаружение последнего. Цель, как содержание, есть в себе и для себя сущая определенность, которая в объекте безразлична и внешня, а деятельность ее есть, с одной стороны, истина процесса и, как отрицательное единство, снятие видимости внешности. После отвлечения безразличная определенность объекта также внешне заменяется другою; но простая отвлеченность определенности есть в ее истине полнота отрицания, конкретное и полагающее внешность внутри себя понятие.{138}
Содержание цели есть ее отрицательность, как простая рефлектированная в себя частность, отличенная от его полноты, как форма. В силу этой простоты, определенность которой есть в себе и для себя полнота понятия, содержание является, как тожественно сохраняющееся в реализации цели. Телеологический процесс есть перевод в объективность понятия, отчетливо осуществленного, как понятие. Оказывается, что этот перевод в предположенное другое есть совпадение понятия через себя само с самим собою. Содержание цели есть именно это в форме тожественного осуществленное тожество. При всяком переводе понятие сохраняется, напр., когда причина становится действием, то причина лишь совпадает с собою в действии; при телеологическом же переводе понятие как таковое уже осуществленное в причине, есть абсолютное относительно объективности и ее внешней определяемости свободное конкретное единство. Внешность, в которую переводит себя цель, как мы видели, сама уже положена, как момент понятия, как форма своего отличения. Поэтому цель имеет во внешности свой собственный момент; а содержание, как содержание конкретного единства, есть ее простая форма, которая не только в себе остается равною себе в различенных моментах цели, как субъективная цель, как средство и опосредованная деятельность, и как объективная, но и осуществляется, как саморавная.
О телеологической деятельности можно поэтому сказать, что в ней конец есть начало, следствие – основание, действие – причина, что она есть становление становящегося, что в ней приходит к осуществлению лишь то, что уже осуществлено, и т.д.; т.е. что вообще все определения отношений, принадлежащие к сфере рефлексии или непосредственного бытия, утратили здесь свои различения, и что то, что высказывается, как другое, как то конец, следствие, действие и т.п., в отношении цели не имеет уже определения некоторого другого, но скорее положено, как тожественное с простым понятием.