На таможне черноусый молодец в оливковой форме поставил штамп на пустую бумажку и улыбнулся приветливо: «Бьенвенидо эн Марген-дель-Сур, сеньо!».
Внутри здания аэропорта оказался тот же рынок, только крытый. Объявления о взлете и посадке перемежались восточной музыкой – Лестан распространился на бывшие земли Дара. Люди суетились, таскали баулы, наступали на ноги, общая атмосфера – а он чутко ловил такие состояния – была нервозная и напряженная.
Заметив оливковую форму, он подошел поближе. Таможенники – два парня и девушка – сидели в выгороженном закутке на три столика (пара из них стоячие), около приемника, большого деревянного ящика с обтянутой рябенькой тканью передней панелью. Приемник квакал и чирикал. Один из парней приник к ящику ухом, покручивая верньер. Второй резал на бумажной тарелке толстую копченую скумбрию.
– Добрый сеньо! – окликнула девушка и помахала рукой, привлекая внимание. – Добрый сеньо, вы же с катандеранского рейса? В столице что-нибудь говорят про нашу рейну?
Он удивился.
– Рейна Амарела вернулась в Южные Уста, разве нет?
Опережая меня всего на несколько часов.
– Вернуться-то вернулась, – покачала головой девушка, – Только ее прямо с самолета отвезли в госпиталь. Передают, что серьезно больна, чуть ли не при смерти.
– Вот как?
Такого он не ожидал. Асерли обезопасил себя? Хотя нет, это не его стиль, слишком уж в лоб. Асерли действует гораздо тоньше.
Из-за стойки выбрался коренастый хозяин в фартуке, прихватив за горлышки гроздь бутылок.
– Здравствуйте, добрый сеньо, – кивнул он, ловко открывая бутылки и расставляя на столике. – Что будем заказывать? «Морское», «Пенный прибой», «Лучистое», рыбка отличная на закуску. Уво, что-нибудь новенькое слышно?
– Песни крутят, – буркнул парень у приемника. Насупился, зыркнул исподлобья на приезжего. – Катандерана молчит.
– Насколько я знаю, рейна Амарела отбыла на родину в полном здравии, – сказал он, переводя взгляд с одного смуглого лица на другое, – На фотографии в газете она выглядела цветущей.
– Вот, вот, – согласился таможенник со скумбрией и постучал по столу ножом. – С чего бы молодой здоровой женщине вдруг оказаться при смерти? В самолете укачало?
– Если только Лавенги ее не отравили, – понизив голос, предположил хозяин. – Вы извините, добрый сеньо, но люди у нас разное говорят, людям язык не свяжешь.
– С тем же успехом этот... хрен с усами мог подбить Реле глаз за то, что ездила к красавчикам Лавенгам, – фыркнула девушка. – Самому-то похвастать нечем. Ни рожи, ни кожи, прости господи. Рела, бедная, с ним намучалась.
– Так подбил, что пришлось в госпиталь везти?
– У него не заржавеет, морда протокольная! Ему только повод дай, живо примотается. Если он и в самом деле Релу избил, она вправе развестись.
– Прекрасная леди, вы родственница рейне Амареле? – он удивленно посмотрел на девушку. Хорошенькая, но до леди ей далеко. – Кузина?
Девушка мило смутилась:
– Да мы все тут родственники... Не впрямую, конечно, но... Вам, дарцам, наверное, странно слышать.
Одна шайка, один табор. Один базар. Одна семья. Ясное дело. Дедушки рейны и этой девицы, вероятно, за одним веслом сидели, одну добычу делили. Включая бабушек.
– Семейные свары не убедят примаса дать развод, – серьезно сказал насупленный. – Что-то мне подсказывает, о разводе речи не пойдет. Не хочу каркать...
Все замолчали, переглядываясь. Потом насупленный проговорил:
– Шурин мой на катере вчера из Истии шел, говорит, у Рокеды военные корабли стоят. Два транспорта и конвой. Что им там надо? Мерланов ловят?
– У Рокеды? А не заливает твой шурин?
– Он вчера вечером рассказывал, рейна еще не прилетела.
– А сэньо Альмаро в Аметисте, – таможенник с ножом одним ударом отсек скумбрии голову и поморщился, когда бурая жижа брызнула мимо тарелки на стол. – И когда еще вернется.
– Кто такой сеньо Альмаро? – поинтересовался он.
– Адмирал Арано Деречо. Вы, небось, не знаете, но сеньо Альмаро еще с реем Вито воевал, Релу в обиду не даст.
– Если она жива еще, ваша Рела, – пробормотал он себе под нос, но его услышали.
– Господи помилуй, – девушка осенила себя сантигвардой.
Насупленный оскалился:
– Тогда сука Риго получит пулю в жирное брюхо. Лично от меня.
– Брюха не хватит на всех желающих, – воинственно взмахнул ножом его приятель. – У нас, знаете ли, сэньо, у каждого под матрасом винтовочка лежит. Если что...
– Если что, к нам соседи в гости придут. Из-за моря, – осадил его хозяин. – Расчистят тут песочницу для Эль Янтара. Чтоб ему было, где поиграться. То-то весело будет.
– Лавенги быстрее набегут, – поморщился насупленный. – Что скажите, сеньо, ваши короли из холмов шустрее Эль Янтара?
Надеюсь, что шустрее, подумал он. Пожал плечами:
– Я далек от политики, любезные господа.
– Тогда что заказывать-то будете, добрый сэньо? – хозяин вытер руки о фартук.
Он не прочь был выпить пива, однако разговор затягивать не стоило. Стоило поспешить. Но где же теперь рейну искать?
– Благодарю. Я бы с радостью, но и так опаздываю. А тут еще новости не из приятных. Дай бог, рейна жива и здорова, и ее всего лишь удерживают силой в госпитале.
– Если господь милостив и Рела жива и здорова, то ни черта она не в госпитале, – насупленный насупился еще больше. – В казематах, небось, в старом замке. Хрен ее там найдешь. Есть, конечно, вероятность, что Релу действительно болячка прихватила... но не верю я чего-то. Транспорты еще эти под Рокедой... Эх, вся надежда, что сэньо Альмаро забеспокоится и вернется.
– Как он ее оттуда вытащит? – его приятель забыл про закуску. – Сам подумай. Грохнут нашу Релу. Она же заложница.
– А что мы тут сидим?
– В казармы идти предлагаешь?
– Да хоть бы и в казармы. Что там вояки на этот счет думают? Мы тут пиво пьем, рыбу трескаем, а может времени нет совсем, сэньо Альмаро ждать...
Он попрощался, но горячим таможенникам заезжий столичный гость был уже не интересен.
9
Герейн Лавенг, верховный король Дара, оставил охрану в холле, среди перепуганных клерков. Это здание, бывшую гостиницу «Селестиаль», построенную на фундаменте резиденции перрогвардской инквизиции, горожане до сих пор называли «Песий Двор». Несколько лет после войны, в шикарной «Селестиаль» жили дролери, потом постепенно разъехались, сперва в арендованные, а потом и собственные дома. Вран здание не откупил, но арендовал на девяносто девять лет и обустроил древние казематы под лаборатории. Средние этажи занимали офисы корпорации, на двух верхних жили сам Вран, его дочь и его свита.
За пятнадцать лет Герейн был тут дважды.
– Минус третий этаж, пожалуйста, – сказал он лифтеру.
В сверкающих зеркалах лифта отражался статный офицер в светло-сером мундире эскадрильи «Серебряные Крылья». Может быть, излишне бледный, но Лавенги всегда отличались лилейно-белой кожей. Герейн твердо посмотрел сам себе в глаза. Он уже не мальчик, и огромный страшный Вран не выведет его за ухо из своего подземелья.
– Приехали, ваше величество, – осторожно напомнил лифтер.
Герейн поблагодарил кивком и вышел. Двери лифта беззвучно закрылись.
Пустой бетонный короб, длинный коридор. Скупое электричество – дролери не требуется много света, а люди здесь не появляются.
Клац, клац, клац – эхо шагов побежало вперед, ударилось о стену на повороте, вернулось. Клеш-клеш-клеш – зашелестело за спиной. Герейн шагнул за поворот, на долю секунды лицо облепила и прорвалась невидимая паутина.
Защитный экран.
Абсолютный мрак. Герейн знал, что если вытянет руки в стороны – не коснется стен. Он просто шагал вперед, вслепую, с заложенными ушами, не слыша теперь ни шагов, ни собственного дыхания.
Еще один экран – лопнул пузырь темноты.
Зал, размерами с авиационный ангар, потолок утонул в черных тенях. Ряд туманно светящихся стеклянных перегородок, следующую видно сквозь предыдущую, по стеклу гуляют муаровые разводы, вспыхивают медленные молнии. На четвертой или пятой, в глубине зала, неспешно плывет зеленое и голубое, в белых перьях облаков, проглядывает знакомый контур берега, пестрые квадраты полей, на месте Катандераны – проблескивающая серая клякса, опутанная венами дорог, обнявшая бухту.
«Серебряные крылья» эскадрильи его верховного величества не могут подняться на ту же высоту, с какой глядит огненным оком один из летучих скатов господина Врана. И никто не может, слава Господу. Даже чертов Эль Янтар.
Который из скатов смотрит сейчас на столицу? Райо, Серый Котик или Серп?
Ближайший экран задернуло словно падающим снегом, наискосок посыпались какие-то знаки, ни один Герейну не был знаком. Слева направо, и сразу, оказывается, справа налево, нет, снизу вверх, то есть, наоборот...Герейн успел зажмуриться и опереться о стол, чувствуя, как взмокла в перчатке ладонь. Под ногами тошнотворно качнулась твердь.