Или он умер. или очень умело притворяется. Вызовите десяток надзирателей и врача. Скорее. Может, еще удастся спасти.
Они помчались по коридору. Блэггза все еще мучали сомнения.
– Маккалем получил такую же порцию, что и другие, – твердил он. – Наверняка прикидывается.
Наконец десять надзирателей собрались у двери камеры. Однако Блэггз все медлил.
– Предоставьте это нам, – убеждал он начальника. – Вам лучше остаться снаружи. Вдруг они возьмут заложников и придется вести переговоры. Не забудьте: в камере три очень опасных преступника.
Начальник подозревал, что уже не три, а два.
Заглянув в глазок, старший надзиратель прошептал:
– Поди разберись тут. Ну как он опять каверзы строит? Вымазал лицо мелом.
– И загнулся в придачу?
– А что вы думаете? Уж если старина Мак за что взялся, сработает на совесть. Ну ладно. Эй, в камере! Всем отойти от двери! Вперед.
В одно мгновение камеру заполнила толпа надзирателей. В сутолоке покойный Маккалем получил увечья. которые уже не могли отразиться на его здоровье, но попортили его внешность. Что Маккалем мертв, не оставалось никаких сомнений, и даже без врача было ясно, что смерть наступила вследствие острого отравления барбитуратами.
– Как от пищевого отравления? – удивился врач. – Ничего подобного. Ему дали чрезмерную дозу фенобарбитала, и я не стану…
– А как ему дали эту дозу? В какао, – раздраженно пояснил начальник. – Какао, по‑вашему, не пища? Я и говорю: пищевое отравление. Впрочем, если вы хотите, чтобы вас обвинили в попытке отравить тридцать шесть заключенных…
– Меня? Я‑то здесь причем? Это все вон тот охламон, – врач указал на старшего надзирателя. Однако Блэггз уже приготовился к обороне.
– Да, но по вашему распоряжению, – парировал он, бросив выразительный взгляд на своего начальника. – Если бы не вы, как бы я раздобыл это снадобье? Вы же аптечку в медпункте запираете, не так ли? Вы же не головотяп какой‑нибудь, правда?
– Я никогда… – начал врач, но начальник тюрьмы перебил:
– Увы, мистер Блэггз говорит дело.