К аллегорическому или символическому истолкованию Библии Додд прибегает и в вопросах морали, причем доходит до удивительного произвола и софистики. Приведем один пример этого рода.
Он приводит библейский текст, в котором пророк Самуил от имени бога приказывает царю Саулу: "Теперь иди и порази Амалика (и Иерима), и истреби все, что у него... и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца"[I книга Царств, гл. XV, ст. 3.]. Казалось бы, совершенно ясное приказание, тем более что дальше рассказывается, как оно было выполнено и как Саул "народ весь истребил мечом"[Там же. ст. 8.], но при этом оставил в живых царя амаликитян Агата, что вызвало страшный гнев бога и его пророка. Но для Додда не существует очевидности. Его "нравственное чувство возмущается" при нормальном истолковании этого библейского текста, обнаруживающего бесчеловечность ветхозаветной морали. Он признает, что, когда такие библейские предписания принимаются людьми всерьез, они "имеют катастрофические последствия для моральных решений и действий христиан"; в качестве иллюстраций тут же приводятся исторические примеры жестокостей, чинившихся кромвелевскими войсками в период английской буржуазной революции или войсками Симона Монфора при подавлении альбигойцев. Что же, выходит, надо признать, что Библия вдохновляла самые жестокие и бесчеловечные нравы в истории человечества?!
Защитник религии, конечно, не может пойти на такое признание. Оказывается, все надо понимать совсем по-другому, чем сказано в Библии. Амаликитяне - совсем не амаликитяне, женщины и дети - вовсе не женщины и дети; люди, которых бог приказывает беспощадно истреблять не люди, а "духовные силы зла", находящиеся в нашем сердце; с ними мы находимся в непримиримой борьбе и должны их уничтожать. "При таком восприятии, - утверждает в заключение хитроумный богослов, - все повествование не только становится безвредным, но приобретает назидательность"[C.H. Dodd, The Bible to-day, p. 28.]. Один только вопрос остается открытым: какие существуют основания к тому, чтобы так изменять весь смысл текста Библии? По какому праву можно вкладывать в совершенно ясный текст абсолютно не соответствующий ему смысл?
*"Демифологизация" библейских текстов* Последним словом аллегорического или символического толкования Библии явился лозунг демифологизации библейских сказаний, провозглашенный недавно протестантским богословом Рудольфом Бультманом. По поводу этого лозунга в богословской и вообще в буржуазной литературе был поднят большой шум. После выхода в 1948 г. основной работы Бультмана "Керигма и миф" в буржуазной печати даже утверждали, что по своему значению это событие не уступает такому, как выход в свет книги Д. Штрауса "Жизнь Иисуса". Что же проповедует Бультман своей пресловутой демифологизацией?
Он требует отделять керигму (по-гречески керигма означает провозглашение, проповедь, благую миссию - Heilsbot-schaft) от мифа. Керигму христианского вероучения следует, по его мнению, принимать и исповедовать, а мифы - отбросить. Это не значит, что надо отказаться от Библии как священной книги; она остается таковой, но понимать ее следует не в мифологическом смысле, ее сказания и легенды надо трактовать не как сообщения об определенных событиях, имевших когда-либо место, а в некоем ином смысле.
Мифология, по Бультману, применяет образно-художественные приемы для выражения "другого мира в терминах этого мира, божественного - в терминах человеческой жизни, потустороннего - в терминах посюстороннего". Нельзя считать, что эти приемы точно рассказывают об исторических событиях так, как последние происходили. И то, что рассказывается в Библии о действиях бога, надо понимать "не мифологически, а аналогически", по аналогии с некими другими событиями.