Для Лилового воскресенье закончилось неудачно: от капрала он получил предписание немедля явиться в распоряжение капитана Томазо. Ночное дежурство на Бородавке, где свирепствовал Африканский капитан, не предвещало ничего доброго.
Допив остатки виски и попросив у "Тосиньо" вылить на голову ведро воды, Лиловый переоделся, причесался и на катере отбыл на Бородавку.
Явившись к капитану, который уставился на него налитыми кровью глазами, он так лихо отрапортовал о своем прибытии, что зазвенел стаканчик, надетый на горлышко бутылки.
Похвалив Лилового за выправку, Томазо назначил его в ночное дежурство возле комендатуры, предусмотренное инструкцией, но совершенно никчемное, по мнению стражников.
С двумя гранатами и парабеллумом на поясе, автоматом на шее, одетый в непромокаемую накидку с капюшоном, Лиловый мрачно расхаживал по площадке у зачехленной пулеметной установки. "Эх, жаль, не захватил бутылочку с собой. Кто бы здесь заметил? В такую погоду ни одна собака не выйдет!"
Вода лилась сверху и хлюпала под ногами. Прибой грохотал внизу. Кругом - темнота, изредка озаряемая коротким и туманным лучом прожектора. Невеселые думы одолевали Лилового.
"Дернуло же меня подписать контракт в Южную Америку; никто бы и дома не тронул. Живут же другие..."
Три года подряд ефрейтор зондер-команды Генрих Лютце жег селения, вешал и расстреливал мирных жителей. Потом пришлось убегать от партизан и от наступавших танкистов. В конце войны, чтобы не попасть в плен советским войскам, он сдался американцам. Те загнали его в концентрационный лагерь.
Через некоторое время стали появляться списки военных преступников. Многих немцев отправили в те места, где они зверствовали. Ефрейтор Лютце во сне видел, как его ведут от одного выгоревшего селения к другому, как протягиваются костлявые руки убитых им женщин и мужчин. Всюду качаются петли из толстых веревок. Просыпаясь в холодном поту, он замечал, что и соседям не спится. Многие из них сидели нахохлившись и от малейшего стука со страхом смотрели на дверь барака. Спасение пришло неожиданно: появился вербовщик, подсунул бланк, на котором надо было расписаться, петля больше не угрожала.
Скорее туда, к пальмам, прелестным сеньоритам и всему тому, что он видел когда-то в кино! Но не все так вышло, как хотелось. Ефрейтор сначала попал на работы в топкие болота и кормил москитов своей, кровью, потом по новому, более выгодному контракту выехал на этот остров. И здесь выяснилось: пальм, виски и соленой морской воды - сколько угодно, но никаких сеньорит! Вокруг смерть, каторжники и тоска.
[Рис. 14]
Часовой ожесточенно выругался и сплюнул. Во рту у него пересохло. "Эх, идиот! Кто же в такую погоду на посту без фляги!" Неужели он и в самом деле не расстанется с этим чертовым островом? Ведь сейчас и в Германии нашлось бы хорошее местечко!
Ефрейтору показалось, будто за спиной что-то зашуршало. Он медленно и нехотя повернулся. И в этот момент словно на него обрушилось небо. От удара по голове в глазах Лилового сверкнула молния, земля закачалась... и свет прожектора померк.
Мануэль повернул сбитого с ног часового и, убедившись, что стражник не дышит, снял с него автомат и, отстегнув кобуру, вытащил парабеллум. Впервые за эти годы его рука вновь ощущала холодную сталь оружия. Кончеро, сняв с ефрейтора плащ, сапоги и одежду, столкнул Лилового с площадки в море.
Вдвоем с Мануэлем они приблизились к кирпичному одноэтажному зданию, стоявшему на высоком фундаменте. Свет горел лишь в дежурном помещении. Окно было высоко.
Кончеро ткнул Мануэля в бок, согнулся и прижался к стене под окном. Поняв это безмолвное приглашение, Мануэль не мешкая вскарабкался на широкую спину силача и прильнул к стеклу.
Несколько минут он разглядывал помещение, откуда доносился рыкающий голос Томазо. Капитан муштровал ночную смену караула.
Шестеро десантников, тесно прижавшись друг к другу, всматривались в темноту и прислушивались. Колеблющийся луч прожектора скользнул по скале, под которой они притаились.
- Кто бы мог подумать, - произнес Ренни. - Оказывается, для спасения не нужно чудес... немного силы и смелости.
- Что же ты не сообщил о своем открытии раньше? - спросил Жан. - Мы бы уже давно гуляли на свободе. Но тебе все же следовало бы летчика поблагодарить. Если бы не Наварро, лакомились бы тобой акулы.
Вскоре из темноты появился Мануэль; он был в мундире, брюках и сапогах стражника. За ним следовал Кончеро в длинном плаще, развевавшемся на нем, как парус.
- Все идет по плану, - сообщил Мануэль. - Часовой уже пошел на дно. Это был Лиловый.
- Туда ему и дорога!
- Кто умеет обращаться с такой штукой? - спросил Мануэль подняв автомат.
Оказалось, что из десантников только Наварро знаком с современным автоматическим оружием. Вновь появившийся луч прожектора дал ему возможность разглядеть автомат.
- Системы Томпсона, - определил Рамон. - Известная машинка.
Показав, как автомат действует, он отдал его Мануэлю. Командир десантного отряда, переглянувшись с товарищами и поняв без слов, вернул оружие летчику.
- Вручаем тебе. Применять будешь только в случае провала, предупредил он. - Первый же выстрел всполошит охранников и погубит наши замыслы.
Паоло и Паблито получили по гранате. Кончеро, к своему огорчению, лишился кинжала, который успел нацепить себе на пояс. По приказанию Мануэля им вооружили Жана.
- Зачем тебе этот ножик? Твой кулак почище кувалды сработает, попытался утешить его француз. - Только по своим не угоди. Сначала посмотри, - потом бей, а не наоборот!
Мануэль, рассказав товарищам о том, что ему удалось увидеть в комендатуре, напомнил:
- Пирамида с оружием стоит слева, почти у двери. Не спят только шесть человек караула и капитан. Пока мы с Наварро держим их под прицелом, быстрей вооружайтесь. Ну, пошли!
Горсточка смельчаков вышла из-под скалы и двинулась туда, где светилось окно комендатуры.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ПРЕДАТЕЛЬ
- Эх вы, верблюды одногорбые! Грустно смотреть на ваши рожи, выговаривал Томазо, с печалью уставившись на примолкшую шеренгу стражников. - Людей я из вас, конечно, не сделаю, но начальство уважать научу.
Над большим столом, за которым сидел Томазо, чернел репродуктор, присоединенный к телефону. Не желая утруждать себя, капитан выслушивал телефонные рапорты подчиненных из репродуктора, отвечая в стоявший перед ним микрофон. Слева у входа виднелись винтовки разнообразных систем, лежали автоматы и ручные пулеметы.
Напротив входа находились две двери - одна в спальню, другая - в кабинет капитана. Благодаря этому вся жизнь стражников протекала на глазах Томазо и они испытывали на себе все изменения настроений капитана.
Шеренга из шести стражников облегченно вздохнула, видя, что капитан, наконец, потянулся к бутылке с ромом. Наполнив рюмку, Томазо произнес:
- Я ли не забочусь о вас, бездельники, а вы до сих пор не научились приветствовать майора Чинча. Кто из вас утром не козырнул ему? Молчите? Нет виновных? Ух, противные морды, смотреть на вас не могу! Шеренга... Кру-у-гом! Шагом марш! Пока в стену носом не уткнетесь.
Выпив ром, капитан крякнул и вновь стал поучать подчиненных:
- Я вижу, зажирели; не только бегать, - стоять разучились! Я за вас возьмусь! У меня будете шелковыми. Вся прежняя служба раем покажется...
Стражники стояли почти уткнувшись лбами в стену, когда дверь беззвучно отворилась. В комнате появился Мануэль с парабеллумом в руке. Следом за ним вошел Наварро; он направил автомат на шеренгу и скомандовал:
- Руки вверх! Не оборачиваться, стреляю без предупреждения.
Стражники, ничего не понимая, подняли руки, а пораженный Томазо с недоумением смотрел на пришельцев: не мерещится ли ему?
Мануэль шагнул к капитану и коротким движением ударил его по голове тяжелой рукояткой парабеллума. Пьяный офицер обмяк и как-то боком соскользнул со стула на пол.
- Всем лечь лицом вниз! - приказал Мануэль.
Стражники послушно выполнили его команду. Вбежавшие десантники мигом разобрали оружие с пирамиды.
Мануэль поспешил к двери, из которой доносилось сонное сопение и храп, и осторожно прикрыл ее. Его взгляд упал на крышку подвального люка в центре комнаты. Внизу был карцер. Многие знали его назначение. Наварро поднял крышку и, заглянув внутрь, сказал:
- Знакомый подвал, черт его побери! Здесь-то они меня и колотили. Кричи, взывай, - никто не услышит! Пусть теперь сами посидят в нем.
Стражников за ворот поднимал Кончеро. Паблито с Паоло обыскивали их, забирая револьверы, спички, ножи, зажигалки, затем передавали Жану и Чезаре, а те снимали мундиры и сталкивали пленников в подвал.
Через несколько минут все караульные очутились внизу, так и не разобрав, что произошло.
Теперь предстояло захватить спальню. С оружием в руках это было уже не так сложно. Шестеро десантников вошли в обширное помещение, освещенное тусклым светом. Пахло дешевым табаком, прелой кожей и отвратительным спиртным перегаром. На койках, расставленных в два длинных ряда, спали стражники и надзиратели. Один из них, скрипя зубами, что-то бормотал во сне.