Он выслушал все, что она рассказала ему о Сумомо, и слишком хорошо знал обычаи Плывущего Мира, чтобы расспрашивать ее о другом клиенте. Заинтригованный, он послал за девушкой.
– Итак, Сумомо, твой отец не одобряет вашего будущего брака?
– Нет, господин.
– Это непростительно не подчиняться воле родителей.
– Да, господин.
– Ты будешь послушна им.
– Да, господин. – Она без страха посмотрела на него. – Я уже сказала им, смиренно, что подчинюсь их воле, но умру, прежде чем выйду замуж за другого.
– Твой отец должен был отправить тебя в монастырь за подобную дерзость.
После паузы она пробормотала:
– Да, господин.
– Почему ты здесь, в Киото, а не дома?
– Я… меня послали к опекуну, чтобы он перевоспитал меня.
– Он отнюдь не преуспел в этом, не так ли?
– Мне очень жаль, господин. – Она коснулась лбом татами, вежливо и грациозно, но, он был уверен в этом, без тени раскаяния.
Почему я попусту трачу свое время, подумал он. Возможно, потому, что я привык к беспрекословному повиновению ото всех, кроме Койко, которой я должен управлять, как неустойчивой лодкой в бурном море. Возможно, потому, что меня может развлечь обуздание этой юной особы. Почему не приучить ее к перчатке, как едва оперившуюся соколицу, какой она мне кажется, не использовать ее клюв и когти для моих целей, а не для ее повелителя вселенной, Оды.
– Что ты будешь делать, когда этот Ода, этот госи из Сацумы, в конце концов решит подчиниться своим родителям, как велит ему долг, и возьмет в жены другую женщину?
– Если он примет меня как супругу, даже без интимности, я буду довольна. Как женщину, к которой станет приходить время от времени, я буду довольна. Когда я надоем ему или он прогонит меня, прошу прощения, это будет день, когда я умру.
– Ты глупая молодая женщина.
– Да, господин. Пожалуйста, извините меня, это моя карма. – Она опустила глаза и замерла неподвижно.
Забавляясь, он бросил мимолетный взгляд на Койко, которая ждала его решения.
– Скажем, твой суверенный правитель, князь Сандзиро, прикажет тебе выйти замуж за другого человека и прикажет не совершать сеппуку.
– Я самурай, я подчинюсь без возражений, – гордо ответила она, – как подчинюсь и моему опекуну и Оде-саме. Но по дороге на свадебный пир может произойти печальное происшествие.
Он фыркнул.
– У тебя есть сестры?
Она вздрогнула от удивления.
– Да, господин. Три.
– Они такие же глупые и трудные, как ты?
– Они… нет, господин.
– Ты умеешь ездить верхом?
– Да, господин.
– Достаточно хорошо, чтобы совершить путешествие до Эдо?
– Да, господин.
– Койко, ты уверена, что она сумеет услужить тебе, если я соглашусь?
– Думаю, что да, господин. Я только боюсь, что могу подвести вас из-за своей неопытности.
– Ты никогда не сможешь подвести меня, Койко-тян. Итак, Сумомо, ты уверена, что сумеешь услужить госпоже Койко?
– Да, господин, и я буду охранять ее ценой собственной жизни.
– Согласны ли ты также исправить свои манеры, стать менее высокомерной, более женственной и менее похожей на Дому Годзэн? – Это была знаменитая женщина-самурай, возлюбленная Сёгуна, не знавшая жалости убийца, которая, столетия назад, неслась в битву вместе со своим столь же жестоким любовником Сёгуном.
Он увидел, как глаза ее округлились и она стала еще моложе.
– О, я не похожа на нее, господин, совсем не похожа… Я бы отдала все, чтобы быть хоть самую капельку походить на госпожу Койко. Все на свете.
Он скрыл свой смех, наблюдая, как алчно Сумомо вцепилась в этот первый кусочек, который он ей бросил.
– Ты можешь идти. Я приму решение позже.
Когда они остались одни, он весело хмыкнул.
– Предлагаю заклад, Койко. Новое кимоно за то, что Сумомо будет обучена к тому времени, когда мы достигнем Эдо… если я решу взять вас обеих с собой.
– Обучена в каком отношении, господин?
– Она спокойно согласится вернуться к своим родителям и подчиниться их воле и выйти замуж без сеппуку.
Койко с улыбкой покачала головой.
– Прошу прощения, каков бы ни был заклад, я боюсь, что вы проиграете, господин.
То, что она могла подумать, будто он способен ошибиться в человеке, отчасти испортило ему настроение.
– Кимоно против услуги, – резко проговорил Ёси, не собираясь быть таким резким.
– Я принимаю, – тут же сказала она со смехом, – но только при условии, что подарив мне это кимоно, вы примите в ответ ту услугу, о которой намеревались попросить.
Его глаза прищурились от восхищения тем, как она обратила его промах в ничего не значащую любезность. Ошибкой было предлагать этот заклад, вообще любой заклад. И ошибается тот, кто уверен, что сможет разгадать все женские уловки – это верный путь к гибели.
38
Деревня СаконоситаСуббота, 6 декабря
На Токайдо, примерно в сорока милях к востоку от Киото, в горах, стояла Шестая придорожная станция, деревня Саконосита, и когда начало темнеть, последние путешественники и носильщики, сгибаясь навстречу студеному ветру, спешили миновать дорожную заставу прежде, чем она закроется. Все они устали, и всем не терпелось добраться до горячей еды, подогретого саке и уютного тепла комнат, даже полудюжине стражников-самураев, которые притопывали на месте, чтобы разогреть окоченевшие в соломенных сандалиях ноги, и проверяли бумаги лишь выборочно.
– К ночи пойдет снег, – проворчал один из них. – Как я ненавижу зиму, ненавижу холод, ненавижу этот пост.
– Ты все ненавидишь.
– Нет, не все. Я люблю есть и люблю совокупляться. В следующей жизни я хочу родиться сыном торговца рисом из Осаки, дающего деньги в рост. Тогда я смогу есть и пить и крыть все только самое лучшее, и быть в тепле, пока мой отец покупает мне звание хиразамурая или по крайней мере госи, – не просто вонючего асигару, на которого все плюют.
– Мечтай больше! Ты возродишься безземельным крестьянином или подставляющим свой зад мальчиком в борделе десятого ранга. Закрывай барьер.
– Еще не стемнело.
– Пусть отставшие замерзают или платят, как обычно.
– Если капитан тебя услышит, в миг очутишься на Северном острове, где, говорят, член отмерзает, когда попробуешь помочиться. – Стражник посмотрел на дорогу, убегавшую к Киото. Теперь она была пуста; над нею зловеще хмурилось темнеющее небо. Порыв ветра дернул их накидки из соломы. – Потарапливайся, олух! – нетерпеливо крикнул он последнему человеку, полуголому носильщику, который тяжело прошлепал мимо, сгибаясь под тяжелой ношей. Стражник опустил первую перегородку, чувствуя лицом уколы ветра, потом вторую, закрыв заставу, и повернул к караульному помещению и горячему супу.
– Эй, погляди-ка! – Из-за дальнего поворота показалась шеренга всадников. – Открывай!
– Пускай подождут. Они опоздали. – Стражник тыльной стороной ладони вытер под носом, из которого постоянно текло, и прищурился от ветра, вглядываясь в даль. Вместе с остальными стражниками он пробежал глазами по всадникам; человек тридцать-сорок, прикинул он, слишком уставший, чтобы пересчитывать их. Знамен нет, стало быть, мелкая сошка. Все заляпаны грязью, лошади в мыле. Всадники ехали, плотным кольцом окружив двух женщин в середине. Женщины путешествовали верхом и были в одежде из толстой материи и широких шляпах с вуалью, подвязывавшейся под подбородком. Он рассмеялся про себя. Сегодня ночью комнат им не раздобыть и уютного сна не видать, деревня полнехонька. Ну и черт с ними.
Когда отряд подъехал к заставе, капитан Абэ впереди крикнул:
– Эй там, открывай!
– Иду, иду, – проворчал стражник, лениво переставляя ноги, и тут же пожалел, что не был более расторопен. Абэ в один миг соскочил с лошади. Удар – и стражник рухнул как подкошенный.
– Немедленно открыть заставу! – проскрежетал Абэ. Два всадника спешились рядом с ним, один из них Ёси, его лицо было замотано шарфом, другой – Ватаки, которого Ёси наградил за то, что тот помог спасти его жизнь. Из караульного помещения выбежал офицер и, разинув рот, уставился на своего человека, не подававшего признаков жизни.
– Что здесь происходит? Вы арестованы!
– Открывайте заставу!
– Вы арестованы.
Абэ обошел заставу сбоку; его грозный вид не оставлял сомнений в его намерениях.
– Открывайте заставу. Пошевеливайтесь. – Стражники бросились выполнять приказ, но их офицер выпалил:
– Предъявите проездные бумаги и…
– Слушай, обезьяна. – Капитан Абэ круто повернулся к нему лицом, и тот застыл на месте. – К важным гостям следует обращаться вежливо и не задерживать их в холодный вечер; к тому же и солнце еще не зашло. – С этими словами он ударил его кулаком сбоку по голове, офицер пошатнулся и после второго сокрушительного удара упал. Абэ рявкнул опешившим часовым: – Передайте этому болвану, чтобы пришел ко мне на рассвете, или я разыщу его и изрублю, как чучело, и вас всех заодно! – Он махнул своим людям рукой, чтобы те проезжали, вскочил в седло и легким галопом поспешил за ними следом.
