Да неужели же мы позабыли про советскую власть, про товарищей? Они там борются, а мы тут белым транспорт справляем… Где мы, на какой планете живем и при каких правах? Эх, лопается мое сердце!
– Ну, брат, не горюй, – сказал ему Илья Федорович. – Ты это от молодости горячо берешь. А надо медленно, да покруче гнуть.
Через несколько дней утром у ворот мастерских, на широком мазутном баке, на его железной зубчатой кромке, заметили черный рукав с желтыми кантами. Рукав сняли с бака и осмотрели. Вызвали коменданта, патруль. Кругом бака стали вооруженные дроздовцы. Прикладами они отталкивали жителей поселка, мастеровых.
Два молодых парня стояли на лестнице и длинными баграми гоняли в баке густой и черный, как лак, мазут. Багры скреблись о стенки бака, царапались о его дно, но ничего не зацепляли.
Кто-то распорядился отлить из бака мазут. Принесли ведра и стали переливать мазут в соседний бак. Когда половину мазута выкачали, молодой горбоносый парень с красными пятнами на лице низко перегнулся и стал шарить багром по всему дну. Вдруг он зацепил что-то и с силой потянул кверху.
– Тянут! – закричали в толпе.
– Погоди, может, и не вытяну, – огрызнулся парень и еще ниже перевесился через край бака. Скоро из бака прогудел его голос:
– Тяжелый дюже!
– Держи крепче. Уронишь! – заорал другой парень, стоявший рядом с ним.
– Уже уронил, – сказал первый парень. – Склизкий дюже.
Оба опять стали шарить в баке.
Вдруг первый парень взмахнул высоко багром и повертел им в воздухе. С крюка багра, расплескивая в стороны мазут, слетел на землю черный ком, вроде вороньего гнезда.
– Гляди, мешок! – крикнул кто-то.
– Не мешок, а фуражка казенная, – буркнул казак, ковыряя штыком черную кучу.
Через минуту на землю шлепнулся второй черный ком, еще больше первого. Казак и его поковырял штыком.
– Ишь, пуговица медная торчит, – сказал он задумчиво. – А вот еще пуговица… Ворот… Значит, это будет тужурка форменная. Ищите теперь штаны, хлопцы!
Но парни не слышали. Они опять перегнулись через край бака и, громко сопя, тащили вдвоем тяжелый груз.
В толпе притихли. Через железный борт бака перевалилась огромная черная туша и рухнула на землю.
В воздухе мелькнули четыре черные лапы.
Толпа шарахнулась в сторону.
Даже казак с винтовкой попятился.
– Человек, – сказал он. – Утопленник…
Народ опять сдвинулся.
На земле лежал труп человека с раскинутыми руками и ногами. На шее у него была привязана толстой проволокой чугунная тормозная колодка. Лица нельзя было разглядеть, – оно было сплошная черная маска.
Вокруг трупа широко разлилась по земле лужа густого, жирного мазута. Казак принес паклю и бак с керосином и протер лицо утопленника.
– Сомов! – заговорили в толпе. – Сыч!
– Телеграфист Сомов, – сказал комендант. – Его утопили из мести. Знаем, чья это работа.
Глава XIX
СЕНЬКА-КРАСНОАРМЕЕЦ
Большими пушистыми хлопьями падает снег на мерзлую землю. Ветер с Кубани подхватывает не успевшие упасть снежинки и кружит их над землей.
За поселком по степям, по глубоким балкам, по зубчатой горе Бударке, гонит ветер целые тучи снежной пыли. Еще так недавно здесь было лето. Мы бегали босиком по мягкой пылюге, наперегонки переплывали Кубань. А теперь Кубань скрыта под крепким бурым льдом.
Давно мы не ходили к Порфирию. Андрей велел нам не показывать никуда носа, ждать, пока он сам не придет за нами. Но Андрей не приходил.
Мы с Васькой болтались без дела на дворе.
Почесав затылок и сдвинув на лоб лохматую шапку, Васька сказал мне:
– А знаешь, зря мы запрятали винтовки в нашем сарае.
– Что же ты раньше думал? – сказал я.
– Ничего не думал. Вы сами должны были думать.