Я принадлежу Тай-Пэну. Я не какая-нибудь чертова Хакка, или речная женщина, или кантонская шлюха. Чай?
— Да.
— Пить чай после еды очень полезно для тебя. Тогда ты никогда не станешь толстым. — Она налила чай и грациозным движением поднесла ему чашку. — Ты мне нравишься, когда ты сердитый, Тай-Пэн. Но ты не пугаешь меня. Я знаю, что доставляю тебе слишком много радости, как и ты мне. Когда я стану второю сорта, другая займет мое место и не о чем беспокоиться. Это йосс. Мой йосс. А также и твой.
— Откуда ты знаешь, может, ты уже отступила на второе место, Мэй-мэй?
— Нет. Тай-Пэн, еще нет. Позже — да, но пока — нет. — Она склонилась над ним и поцеловала его, а потом, когда он попытался удержать ее, легко скользнула в сторону.
— Ай-йа, я не должна была давать тебе столько креветок! — Она со смехом побежала, но он догнал ее, и она обвила руками ею шею и поцеловала его. — Ты должен мне пятьдесят монет!
— Дьявол тебя забери! — Он опять поцеловал ее, желая ее так же сильно, как она желала его.
— Твои поцелуи хороши на вкус. Сначала мы поиграем в трик-трак.
— Нет.
— Сначала мы поиграем в трик-трак, потом будет любовь. Времени много. Я теперь живу с тобой. Мы играем один доллар за очко.
— Нет.
— Один доллар за очко. Может быть, у меня болит голова, слишком устала.
— Может быть, я не сделаю тебе новогоднего подарка, который собирался сделать.
— Какой подарок?
— Можешь не беспокоиться.
— Пожалуйста, Тай-Пэн. Я больше не буду тебя дразнить. Какой подарок?
— Можешь не беспокоиться.
— Ну, пожалуйста, скажи мне. Пожалуйста. Это нефритовая заколка? Или золотой браслет? Или шелк?
— Как теперь твоя голова?
Она сердито шлепнула его, потом обняла за шею.
— Ты такой плохой со мной, а я такая хорошая с тобой. Ну что ж, пусть будет любовь.
— Мы сыграем четыре партии. По тысяче долларов за очко.
— Но это слишком огромная ставка! — Она прочла в его смеющихся глазах вызов, и ее глаза сверкнули в ответ: — Четыре партии. Я разобью тебя в прах, клянусь Господом!
— О нет, клянусь Господом!
Они сыграли четыре партии, и она тараторила то проклятия, то благословения йоссу, плакала, смеялась, вскрикивала в зависимости от того, как складывалась игра. Она проиграла восемнадцать тысяч долларов.
— Смерть господня, я разорена, Тай-Пэн. Разорена. О, горе мне, горе, горе. Все мои сбережения и даже больше. Мой дом… Еще одну партию, — умоляла она. — Ты должен дать мне возможность вернуть проигранные деньги.
— Завтра. По тем же ставкам.
— Никогда в жизни я больше не буду играть по таким ставкам. Никогда, никогда, никогда. Только еще один раз завтра.
Мэй-мэй выскользнула из большой кровати с резным навесом на четырех высоких столбах и подошла к камину. Чугунный чайник тоненько посвистывал на низкой железной полке рядом с огнем.
Опустившись на колени, она вылила горячую воду из чайника на чистые белые полотенца. Отблески пламени танцевали на ее изумительном по красоте и чистоте линий теле. Ее ноги были обуты в крошечные спальные туфельки, аккуратные повязки плотно охватывали щиколотки. Ноги у нее были длинные и очень стройные. Движением руки она отбросила рассыпавшиеся иссиня-черные волосы за спину и вернулась к кровати.
Струан протянул руку за одним из полотенец.
— Нет, — остановила его Мэй-мэй. — Я сама. Это доставляет мне удовольствие, и это моя обязанность.
Вытерев его насухо, она вымылась сама и мирно устроилась рядом с ним под стеганым одеялом. Свежий ветер шевелил камчатные занавеси на окнах и заставлял шипеть огонь в камине. По стенам и высокому потолку метались тени.
— Посмотри, вон там дракон, — сказала Мэй-мэй.
— Нет. Это корабль. Тебе тепло?
— Рядом с тобой — всегда. А вон пагода.
— Да.
Он обнял ее, наслаждаясь прохладной шелковистостью ее кожи.