— Ах, бренди, бренди! Единственное, что плохо в моей нынешней должности, так это нехватка бренди. Страсть как эта штука помогает мне от сердца. Струан вновь наполнил кружку.
— Благодарствуй, Тай-Пэн.
— Из какой ты части Лондона? — спросил Струан, поигрывая пистолетом.
— Из прибрежной канавы, приятель. Как раз там я и вырос.
— Как твое имя?
— Дик. А что? Струан пожал плечами.
— Теперь давай к делу, — сказал он, решив отправить со следующей почтой запрос своим агентам, не является ли человек по имени Дик Скраггер потомком старой Этель, которой они с Роббом доводились внучатыми племянниками.
— А как же, Тай-Пэн, непременно. By Фан Чой хочет поговорить с тобой. Наедине, прямо сейчас.
— О чем?
— Я его не спрашивал, а сам он не сказал. «Отправляйся, — говорит, — привези мне Тай-Пэна». И вот я здесь. — Он осушил кружку, потом хитро прищурился: — У тебя на борту прорва серебра, если слухи не врут. А?
— Передай ему, что я встречусь с ним здесь. Я разрешаю ему прибыть на борт — одному и без оружия.
Скраггер в ответ расхохотался во все горло и привычно почесался: его одежда кишела вшами.
— Ну, Тай-Пэн, ты же знаешь, что он на это не пойдет. Да ты и сам в одиночку не пошел бы к нему без, вроде как, защиты. Видал того парнишку на моей джонке?
— Да.
— Это его младший сын. Он будет заложником. Ты должен прибыть к нему на корабль — при оружии, если хочешь, — а мальчишка останется здесь.
— А потом окажется, что это переодетый сын носильщика, а меня искромсают на куски!
— Ну, нет, — обиделся Скраггер. — Я даю тебе слово, клянусь Богом. И он тоже. Мы не какое-нибудь грязное пиратское отребье. У нас под командой три тысячи судов, и мы правим на всем побережье, как тебе хорошо известно. Я даю тебе честное слово, клянусь Господом. И он тоже.
Струан заметил белые шрамы на запястьях Скраггера. Он знал, что обнаружит такие же и на его лодыжках.
— Почему ты, англичанин, с ним?
— В самом деле, почему, приятель? Вот уж действительно, — ответил Скраггер, поднимаясь на ноги. — Ничего, если я плесну себе еще? Премного благодарен. В его флоте нас, англичан, человек, пожалуй, пятьдесят, если не больше. И еще человек пятнадцать других — американцев, большей частью, и один французик. Капитаны, пушкари, артиллеристы, помощники. Я сам-то раньше плавал помощником боцмана, — словоохотливо продолжал он, разогретый выпивкой. — Лет десять, если не больше, назад мы потерпели крушение у одного из островов там, на севере. Грязные коротконогие языческие ублюдки поймали меня и сделали своим рабом, джапанцы их звали. Они продали меня другим языческим ублюдкам, но я убежал и встретился с By Фан Чоем. Он предложил мне службу, когда узнал, что я плавал помощником боцмана и могу на корабле делать почти все. — Скраггер прикончил еще одну кружку, рыгнул и наполнил ее снова. — Ну так что, мы едем или нет?
— А почему тебе сейчас не остаться с нами? Дорогу через By Фана я себе проложу без всякого труда.
— Спасибо, приятель, но я доволен своей теперешней жизнью.
— Как долго ты пробыл заключенным?
Рука Скраггера с кружкой остановилась на полдороге, и его взгляд стал настороженным. — Достаточно долго приятель. — Он взглянул на белые шрамы на запястье: — Следы от браслетов, а? Н-да, уже двенадцать лет прошло, а они все еще со мной.
— Откуда ты сбежал? Из Ботани Бея?
— Ага, из Ботани Бея и есть, — ответил Скраггер, к которому вернулся его дружелюбный тон. — Пятнадцать лет ссылки я получил, когда был еще совсем мальчишкой, по крайней мере моложе, чем сейчас. Лет, эдак, двадцать пять мне было. Тебе, кстати, сколько?
— Достаточно много.
— А я вот про себя так никогда точно и не знал. Может, мне тридцать пять, а может, сорок пять. Ага.