Вот и надо ему сына в бурсу посылать, а по мне, плюнь ты на эту науку! Будешь добрым казаком, во сто раз лучше этих длиннополых спудеев, что по дворам попрошайничают.
Тимош и сам был того же мнения. Он с удивлением рассматривал мощную фигуру Злого, совершенно преобразившегося в красивом богатом наряде, и почувствовал к нему уважение.
– Как же ты попал в атаманы? – спросил он его.
– Отчего же мне и не стать атаманом? – отвечал тот заносчиво. – Я за нашего батька готов голову положить. А как вырежем всех ляхов и жидов, так еще и не то будет. Батько тогда будет, что король, а мы, атаманы, – его сенаторами.
Иван снова засмеялся своим басистым раскатистым смехом.
Казаки вошли в корчму и расположились ужинать. Из рассказов Злого Тимош узнал, что Павлюк еще в Сечи, но скоро прибудет, а в Мошнах сидит его главный помощник Скидан; он-то и созывает к себе казацкую силу в ожидании самого батька.
– Теперь уж не миновать битвы с ляхами, – добавил Злой. – Сам польный гетман идет на нас. Только дай Боже батьку не опоздать!
– А чего ж он медлит в Сечи? – спросил Тимош.
– Ждет помощи от крымского хана.
– А вы куда едете?
Злой лукаво подмигнул.
– Куда ветер дунет, там и мы будем! – отвечал он. – Двинемся-ка, хлопец, с нами. Отец тебя с кем посылает?
– С Опанасом Черным.
– Добре! – протянул Иван. – Вот и поедемте вместе. Тебе за Днепр и нам за Днепр.
На следующее утро Тимош с Опанасом решили, что, действительно, лучше двинуться в путь вместе с казаками.
– А как мы переправимся через Днепр? – спрашивал Опанас. – Дороги, говорят, нет еще.
– А зачем тебе дорога? Мы и сами ее проложим; я столько лет в чумаках ходил, мне не в диво дорогу прокладывать.
Злой действительно обладал хорошим чутьем вожака, и они благополучно совершили переправу через только что ставший на реке лед.
– Вот мы и в Вишневецчине! – весело сказал Злой, когда они доехали до первых сел.
Всюду было пусто: деревни и села точно вымерли; только кое-где мычала забытая корова или попадалась лошадь без седока.
– Походили тут наши гайдамаки, – говорили казаки.
Когда они подъезжали к Лубнам, к ним присоединилось еще несколько отрядов, а у самого города, в лесу, их поджидало несколько казацких сотен.
– Что же будет? – спрашивал Тимош.
– А вот увидишь, хлопче! – отвечал Иван с зловещей улыбкой. – Мы хотим панов пощипать немножко.
Весть о появлении казаков быстро разнеслась по окрестным селам. Отовсюду стекались хлопы, крестьяне, горожане, – кто с оружием, кто с косой, кто с ножом, а кто и просто с заостренным колом. В лесу, где хоронились казаки, образовался целый табор. Туда нанесли всяких припасов из соседних деревень и сел, привели скотину, запаслись горелкой и пивом из разграбленных по соседству шинков. Мелкие шайки бродили по окрестностям, выслеживая ляхов и жидов.
Раз как-то вечером Тимош сидел в вырытой в земле яме, служившей ему с Опанасом спальней, как вдруг он услышал необычайный шум и движение в таборе. Он вылез из своего логовища и побежал смотреть, что случилось.
– Кизим пришел, молодой богатырь Кизим! – кричали казаки. – С ним много гайдамаков; сейчас идем все на Лубны.
Морозная ночь искрилась мириадами звезд, а бледные лучи месяца освещали путь нескольким тысячам казаков, двинувшимся к укрепленному городу. Стража на городских валах мирно спала; услужливые горожане, перешедшие на сторону казаков, догадались подпоить ее еще с вечера. В городе не чуяли беды, как вдруг в открытые неизвестно кем ворота ворвались казаки, перебили полусонную стражу и рассыпались по улицам города. Прежде всего бросились к княжескому замку, но там не оказалось никого, кроме челяди и мелкой шляхты, проживавшей у князя Иеремии. Всех их перерезали и разграбили замок.
– Теперь, братове, гайда на монахов! – крикнул атаман.