Испуганное население бросилось в погреба. Вдруг вспыхнул первый пожар: загорелся арсенал, вслед за тем один за другим начали гореть дома.
– Воды! – кричал Тотила, торопясь по горящим улицам к гавани. – Граждане Неаполя, выходите, тушите свои дома! Я не могу отпустить ни одного гота со стен… Чего ты хочешь, девочка? Пусти меня… Как, это ты, Мирьям? Уходи, что тебе нужно здесь, среди пламени и стрел?
– Я ищу тебя, – отвечала еврейка, – не пугайся. Ее дом горит, но она спасена.
– Валерия? Ради Бога, где она?
– У меня. Твой друг вынес ее из пламени. Он хотел нести ее в церковь. Но я позвала его к нам. Она ранена, но слегка – камень ударил в плечо. Она хочет видеть тебя, и я пришла за тобой.
– Благодарю, дитя. Но иди, скорее уходи отсюда!
И он быстро схватил ее и поднял к себе на седло. Дрожа обхватила Мирьям его шею обеими руками. Он же, держа в левой руке широкий щит над ее головой, мчался, как ветер, по дымящимся улицам к Капуанским воротам, где жил Исаак. Он вбежал в башню, где была Валерия, убедился, что рана ее неопасна, и тотчас потребовал, чтобы она немедленно покинула город под охраной Юлия.
– Надо бежать сейчас, сию минуту. Иначе может быть поздно. Я уже переполнил все свои суда беглецами. Бегите в гавань, одно из судов перевезет вас в Кайету, оттуда в Рим, а затем в Тагину, где у тебя имение.
– Хорошо, – ответила Валерия. – Прощай, я иду. Но я уверена, что это будет долгая разлука.
– Я также уезжаю, – сказал Юлий. – Я провожу Валерию, а затем поеду на родину, в Галлию, потому что не могу видеть этих ужасов. Ты ведь знаешь, Тотила, что население Италии стало на сторону Велизария, и если я буду сражаться с тобой, мне придется идти против своего народа, а если я пойду с ними, то должен буду сражаться против тебя. Я не хочу ни того, ни другого, и потому уезжаю.
Тотила и Юлий бросились вперед, чтобы приготовить на корабле место для Валерии. Тут к Валерии подошла Мирьям, помогая ей одеться.
– Оставь, девочка. Ты не должна услуживать мне, – сказала ей Валерия.
– Я делаю это охотно, – прошептала Мирьям. – Но ответь мне на один вопрос: ты прекрасна, и умна, и горда, но скажи, любишь ли ты его? – ты оставляешь его в такое время – любишь ли его той горячей, всепобеждающей любовью, какой…
– Какой ты его любишь? – кончила ее фразу Валерия. – Не бойся, дитя, я никому не выдам твоей тайны. Я подозревала твою любовь, слушая рассказы Тотилы, а когда увидела первый взгляд, который ты бросила на него, я убедилась, что ты его любишь.
В эту минуту послышались шаги Юлия. Мирьям бросила быстрый взгляд на римлянку и затем, опустившись, обняла ее колени, поцеловала ее руку и быстро исчезла.
Валерия поднялась и точно во сне оглянулась вокруг. На окне стояла ваза с прелестной темнокрасной розой. Она вынула ее, поцеловала, спрятала на груди, быстрым движением благословила этот дом, который был ей убежищем и решительно отправилась в закрытых носилках за Юлием в гавань. Там она еще раз коротко простилась с Тотилой и села на корабль, который тотчас же отошел от берега.
Тотила смотрел им вслед. Он видел белую руку Валерии, махавшую ему на прощанье, видел, как постепенно удалялись паруса, – и все смотрел и смотрел. Он прислонился к столбу и забыл в эти минуты и город, и себя, и все. Вдруг его окликнул его верный Торисмут:
– Иди, начальник. Я всюду ищу тебя. Улиарис зовет тебя. Иди, что ты смотришь тут на море, под градом стрел? Тотила медленно пришел в себя.
– Видишь, – сказал он воину, – тот корабль? Он увозит мое счастье и мою молодость. Идем!
Вскоре он был подле Улиариса. Тот сообщил ему, что заключил перемирие с Велизарием на три часа.
– Я никогда не сдамся. Но нам необходимо время, чтобы починить стены. Неужели нет еще никаких известий от короля?..