— А?
Бёрре вздохнул:
— Ну, не много. Не больше, чем…
— Обычно? — с издевкой спросила женщина.
— Я не думаю, что он их там режет, — огрызнулся Бёрре Хансен, но тут же пожалел о сказанном.
— Почему не думаете? — Полицейский спросил, как выстрелил.
Бёрре пожал плечами:
— Тогда бы они к нему больше не приходили.
— Так. А приходят к нему только женщины?
Бёрре кивнул. Но полицейский успел заметить, как напряглись мускулы шеи Бёрре, как дрогнул слезящийся покрасневший глаз.
— Мужчины? — продолжал он допрос.
Бёрре покачал головой.
— Мальчики? — вмешалась женщина, ни в чем не отстававшая от коллеги.
Бёрре Хансен снова покачал головой, но в позе его больше не чувствовалось уверенности.
— Дети, — догадался мужик и нагнул голову, как будто собирался Бёрре забодать. — Дети к нему ходили?
— Нет! — вскричал Бёрре, почувствовав, как пот струйками пополз по всему телу. — Никогда! Такого я никогда не позволю. Дети приходили, да… Всего пару раз, но к нему они так и не зашли: я вышвырнул их на улицу!
— Африканцы? — спросил мужик.
— Да.
— Мальчики или девочки?
— И те и другие.
— Они приходили сами? — спросила Катрина.
— Нет, вместе с женщинами. Мамашами, как я понял. Но я ж сказал: не пустил я их к нему в номер.
— Говоришь, он бывает тут по вечерам дважды в неделю. В одно и то же время?
— По вторникам и четвергам. С восьми до одиннадцати. Никогда не опаздывает.
— Ну что ж, — неторопливо проговорил полицейский. — Спасибо за помощь.
Бёрре выдохнул и почувствовал в ногах такую боль, словно он все это время стоял на цыпочках.
— Не за что. — Он попытался улыбнуться, но вышла у него гримаса.
Полицейские направились к выходу. Бёрре понимал, что язык сейчас лучше бы попридержать, но знал и то, что, не спроси он их о самом важном, спать спокойно уже не сможет.
— Так мы договорились?.. — дрогнувшим голосом обратился он к их спинам.
Полицейский обернулся, и его бровь удивленно поползла вверх:
— О чем?
— Ну… об этой… — сглотнул Бёрре, — проверке.
Полицейский потер подбородок:
— А что, разве вы что-то утаиваете от органов?
Бёрре захлопал глазами, услышал собственный громкий и нервный смех, а сам уже лепетал:
— Нет-нет, разумеется, нет! Ха-ха! Тут все в полнейшем порядке.
— Вот и славно. Значит, если проверка и нагрянет, вам бояться нечего. А вообще-то инспекция — не моя епархия.
Они вышли, оставив Бёрре с открытым ртом: он, видно, хотел сказать что-то протестующее, да так ничего и не придумал.
Харри вошел в свой кабинет под приветственный звон телефона. Звонила Ракель: хотела вернуть ему старый диск.
— «Правила секса»? — ошеломленно повторил он название. — Ты его смотрела?
— Ты сам говорил, что он в твоем списке самых недооцененных фильмов всех времен и народов.
— Да, но тебе-то такие фильмы никогда не нравились.
— Неправда.
— Ты же ругала «Звездный десант»!
— Потому что это фильм для насмешливых мачо.
— Это сатира, — сказал Харри.
— На что же?
— На фашизм, прижившийся в американском обществе. Парни Харди — это такой современный гитлерюгенд.