Полицейский покачал головой:
— Ты сдаешь комнаты проституткам и их клиентам. Это запрещено законом.
— Послушайте… — Бёрре сглотнул слюну. — Что там делают постояльцы моей гостиницы в своих номерах, меня совершенно не касается.
— Зато меня касается, — повысил голос полицейский. — Посмотри-ка на фотографию еще раз.
Бёрре посмотрел. Снимок, видимо, был сделан несколько лет назад, потому что на нем «этот парень» выглядел значительно моложе. Молодой, беззаботный, глаза веселые.
— Насколько мне известно, — осторожно напомнил Бёрре Хансен, — проституция в Норвегии не запрещена.
— Точно, — ответила женщина. — Зато держать бордель запрещено.
Бёрре Хансен сделал все возможное, чтобы придать лицу выражение оскорбленной невинности.
— Сотрудники полиции, — скучающе забубнил полицейский, глядя мимо Бёрре, — регулярно обязаны проверять, как выполняются правила по ведению гостиничного бизнеса. Из всех ли номеров есть запасный выход на случай пожара…
— Надлежащим ли образом ведется регистрация клиентов, не являющихся гражданами Норвегии, — подхватила женщина.
— Имеется ли специальный факс для приема информации из полицейского управления…
— Как заполняются бумаги для налогового управления…
Ага, горячо. И тут полицейский нанес решающий удар:
— Мы собираемся послать запрос в Управление по экономическим преступлениям, чтобы они проверили вашу бухгалтерию, особенно в отношении тех лиц, которых наши агенты видели здесь за последние недели.
Бёрре Хансен задрожал. Наташа. Аренда за квартиру. А при воспоминании о ледяных темных зимних вечерах, проведенных на чужих лестничных клетках с Библией под мышкой, у него прямо сердце зашлось.
— Или можем ничего не посылать, — раздался голос полицейского. — Учитывая, в каких стесненных обстоятельствах приходится работать полиции: людей у нас не так-то много. Не так ли, Братт?
Женщина кивнула.
— Он снимает тут комнату два раза в неделю, — выдавил Бёрре Хансен. — Всегда один и тот же номер. Проводит там весь вечер.
— Весь вечер?
— К нему приходит много гостей.
— Чернокожих или белых? — спросила женщина.
— Чернокожие. Только чернокожие.
— Сколько?
— Не знаю. По-разному. Восемь. Двенадцать.
— Одновременно? — удивилась женщина.
— Нет, по отдельности. Иногда парами. Но они и по улицам ходят чаще парочками.
— Ну ни фига себе! — вырвалось у мужика.
Бёрре Хансен кивнул.
— Под каким именем он у вас записывается?
— Не помню.
— В книге регистрации-то мы его наверняка найдем, не так ли? И в бухгалтерских документах.
У Бёрре Хансена рубашка под белым пиджаком взмокла на спине от пота.
— Они называют его «доктор Уайт». В смысле, те дамочки, которые его тут ищут.
— А он врач?
— Не знаю. Он… — Бёрре помедлил: не хотел ляпнуть лишнего. Но, с другой стороны, надо было продемонстрировать готовность к сотрудничеству. К тому же клиента этого он наверняка уже потерял. — У него с собой всегда такой большой докторский чемоданчик. И он просит… дополнительные полотенца.
— Ого! — воскликнула женщина. — А вот это уже интересно. Кровь на полотенцах не замечали?
Бёрре не ответил.
— При уборке номера, — уточнил полицейский.