– В пневматическом тире, если хочешь попасть, надо целиться не в саму фигуру, а вот в тот кружочек на железке, сбоку от цели.
Кружочек возле буржуя оказался очень маленький, и Нилушка выбрал другой, самый большой, даже не посмотрев, к чему он присоединен. Сосредоточился, поймал мушку в прорезь, навел, медленно выдохнул...
Дзынь! Это раскололся надвое зеленый металлический арбуз, показав красное нутро.
– Папа, я попал, попал, слышишь?! На большее его не хватило. Промазав дважды, он со вздохом протянул винтовку отцу.
– Все.
– И правильно. На первый раз хватит. Мне тряхнуть стариной, что ли? Еще десять пулек.
Он взял винтовку совсем не так, как учил Нилушку, а на одну вытянутую руку, как держат пистолет, выпрямился, расставил пошире ноги. Выстрел – и на пол упала большая звезда из фольги, второй – упала другая. Только на третьем выстреле Нилушка сообразил, что отец стреляет не по самим звездам – это было бы слишком легко, они большие, – а по почти невидимым ниточкам, за которые эти звезды прицеплены. Остальные посетители прекратили стрельбу и наблюдали, затаив дыхание. Восемью выстрелами отец сбил все восемь звезд, а две оставшиеся пульки высыпал в ладошку восторженно глядящему на него конопатому мальчишке постарше Нилушки года на три.
Эффектно вывернув ладонь, отец кинул на блюдечко перед опешившим служителем скомканную пятерку.
– Сдачи не надо!
– Это мой папа, он летчик! – гордо оповестил Нилушка, подчеркивая и собственную причастность к такому сиятельному триумфу.
– Ну дает авиация! – пробасил коренастый седой дядечка с двумя рядами орденских планок на синем пиджаке. – Такие стрельбы грех не отметить. Как насчет по пиву, авиация? Я угощаю.
– А что, Нил Романыч, мы вроде заслужили, верно?
– Факт! – важно констатировал Нилушка. Мужчины дружно рассмеялись.
– Только ведь долго... – Отец показал в сторону ларька, к которому тянулась длиннющая очередь из одиноких мужчин.
Народу в парке заметно поприбавилось. Большинство двигалось в направлении стадиона.
– Я вот что думаю, авиация... – начал орденоносный дядечка, заметно приосанился, протянул отцу крепкую корявую руку. – Главстаршина Будивельников Роман Петрович, минный тральщик эр-полтыщи-второй, Балтийский Флот, ныне старший бухгалтер-экономист.
– Майор авиации Баренцев, тоже Роман, – представился отец, пожимая руку главстаршины.
– Тем более, раз Роман, тезка... Тут неподалеку новый шалман открыли, «Восток». Говорят, красиво там и кормят неплохо. Заодно пивко двойной наркомовской отполируем.
– Я ж с мальцом...
– А мальцу мы ситро возьмем. И мороженое. Идея Нилушке понравилась, и он принялся теребить отца за рукав.
– Пап, пойдем, а?
– А футбол пропустим?
– Да ну его, этот футбол!
– И верно, ну его, – неожиданно согласился Роман Петрович. – За «Зенит» болеть – только нервы портить. Все равно ведь продуют, помяни мое слово, продуют. А стиляга этот, Бурчалкин хваленый, ни разу в ворота не попадет, чистые верняки мазать будет. Расстройство одно.
– Ну если расстройство...
В зале «Востока» было пусто, прохладно. Взрослые, усевшись, развернули меню, Будивельников угостился отцовским «Казбеком», а тот – «беломором» главстаршины.
– Четыре пива, два бутерброда, водочки сто пятьдесят, ситро и мороженое для мальчика, – распорядился Будивельников.
Официант, записав заказ, отошел было, но среагировал на поднятую руку отца.
– Сюда же добавить три черных икры с лимоном, три шашлыка, бутылку коньяку армянского, пирожное и фрукты для мальчика, – четко продиктовал отец и откинулся на стуле.