Хотя нет, нет, и думать о нем сейчас нельзя, а то опять все рухнет. Надо собраться и не раскисать — и никаких воспоминаний!..
Сразу после завтрака поехали на студию, которая оказалась совсем недалеко…
А в приемной у кастинг-директора Аарона Фридляндера Таня расстроилась.
Актрис собралось там что-то около дюжины. Татьяна такого не любила. Не любила ревнивых оценивающих взглядов, высокомерно поджатых губ и умело скрытого хамства секретарш.
В приемной работал телевизор, стояла кофи-машин с разовыми стаканчиками, навалом лежали иллюстрированные журналы.
Таня представилась секретарше, сказав, что ее приглашали на кинопробы именно на сегодня, и уже приготовилась скучать минимум час или два, как из-за дверей матового стекла вихрем выскочил всклокоченный худой еврей, сильно напоминавший Арта Гарфункеля в самом начала его сценической карьеры…
— Вы Таня Розен? — выпалил похожий на Арта Гарфункеля.
— Да, я, — приветливо ответила Таня, не успев отхлебнуть кофе.
— Тогда пойдемте скорее!
И похожий на Гарфункеля потащил ее через бесконечные коридоры, мимо немыслимых декораций и гор всяческих упаковок с самыми фантастическими надписями, вроде «багрового океана» или «кровавой погони»…
Наконец, пришли.
— Это Майк — он наш главный оператор, — махнув в сторону бородатого типа, сказал похожий на Гарфункеля, — а я Эрон, помощник Колина по кастингу…
Теперь все встало на свои места. И Таня успокоилась.
Ей все понятно. Вот вокруг Майка крутятся две девчонки с фотокамерами — ассистентки, будут делать фотопробы в декорациях и в костюмах… Через это она уже много раз проходила. И в этом смысле «Мосфильм» и чешская студия «Баррандов» ничем не отличаются от «Мунлайт Пикчерз».
— Вы читали сценарий? — спросил Эрон.
— Только «скрипт-ин-бриф», короткую версию, которую вы мне присылали, — ответила Таня.
— О’кэй, — сказал Майк, — давайте подберем что-нибудь из реквизита для пробы.
Он указал на длиннющий подвесной монорельс, по замкнутому кругу которого медленно крутились бесчисленные вешалки с платьями, кителями, костюмами, юбками, блузками, форменными и цивильными портками и прочими предметами верхней и нижней одежды… Были тут и индейские пончо… И русские сарафаны… Богатый выбор! Танин опытный глаз приметил и черные гестаповские кителя, от них прямо-таки исходила энергия артистов Тихонова и Броневого и всех семнадцати мгновений родного фильма.
— Подберите и наденьте что-нибудь русское для пикника, — посоветовал Майк, — надеюсь, вы знаете, как жены русских моряков на пикник одеваются.
Майк удовлетворенно цокал языком и пристально разглядывал Таню, ходя вокруг нее и в творческой задумчивости теребя свой подбородок.
— Все хорошо, все хорошо, — повторял он, кивая, — все о’кэй, все о’кэй…
Ассистенты просили Таню садиться и вставать, поворачиваться к свету, четко выполнять их указания и — самое утомительное — постоянно переодеваться и гримироваться. Часа через три фотосъемка закончилась, и оператор взял в руки видеокамеру. Таня с непривычки устала, хотя виду не показывала.
— Так, теперь свободные интерпретации на нашу тему. Прошу приготовиться! Через три минуты продолжим.
Ассистенты потянулись к бутылкам с водой, не подумав об актрисе. Таня сама взяла непочатую бутылку и жадно выпила половину. Силы вернулись, а давно забытые азарт и кураж закружили голову.
Памятуя, что форма, особенно черная, да еще и с золотыми погонами ей очень к лицу, Татьяна, взяла с монорельса вешалку с парадным двубортным кителем, точно таким, какой был у Леньки Рафаловича, и, накинув его на плечи, прошлась туда-сюда перед Майком и ассистентками.
Да, безусловно, военно-морская форма красит русскую женщину.