Онбыл
охотник, как будто родился охотником, но на самом деле он родилсяраньше,
чем построили поселок.
- А ты в лесу как дома,- сказал Дик.
Он сказал громко.Он шел впереди и чуть сбоку. Курткамехомнаружу
сидела на нем как собственная кожа.Он сам сшил себе куртку. Мало ктоиз
женщин в поселке смог бы так сшить.
Лесбылредкий,корявый,деревьявырастализдесьчутьвыше
человеческого роста и начинали клонить вершины в стороны,словнобоялись
высунуться из массы соседей.И правильно. Зимниеветрыбыстроотломают
верхушку.С иголок капало. Дождь был холодным, у Марьяны замерзла рука, в
которой она несла мешок с грибами.Она переложила мешоквдругуюруку.
Грибы зашевелились в мешке, заскрипели.Болела ладонь. Оназанозилаее,
когда откапывала грибы.Дик вытащилзанозу,чтобынебылозаражения.
Неизвестно, чтозаиголка.Марьянаглотнулагорькогопротивоядияиз
бутылочки, что всегда висела на шее.
У белых толстых скользких корней сосныМарьяназаметилафиолетовое
пятнышко.
- Погоди, Дик,- сказала она,- там цветок, которого я еще не видала.
- Может, обойдешься без цветков? -спросилДик.-Домойпора.Мне
что-то здесь не нравится.- У Дика был особенный нюх на неприятности.
- Одну секунду,- сказала Марьяна и подбежала к стволу.
Ноздреватаямягкаяголубоватаякорасоснычутьпульсировала,
накачивая воду, и корни вздрагивали, выпускали пальцы, чтобынеупустить
ни одной капли дождя.Это был цветок. Обыкновенный цветок, фиалка. Только
куда гуще цветом и крупнее тех, чторослиупоселка.Ишипыдлиннее.
Марьяна резко выдернула фиалку из земли, чтобы цветок не успелзацепиться
корнем за сосну, и через секундуфиалкаужебылавмешкесгрибами,
которые зашебуршились и заскрипели так, чтоМарьянадажезасмеялась.И
потому не сразу услышала крик Дика:
- Ложись!
Она сообразила, прыгнула вперед, упала, вжалась в теплые пульсирующие
корни сосны.Но чуть опоздала. Лицо горело, как будто понемухлестнули
кипятком.
- Глаза! - кричал Дик.- Глаза целы?
Он рванул Марьяну за плечи, оторвал откорнейеесудорожносжатые
болью пальцы, посадил.
- Не открывай глаз,- приказал он ибыстропринялсявытаскиватьиз
лица маленькие тонкие иголки.И приговаривал сердито: - Дура, тебя влес
пускать нельзя. Слушать надо. Больно, да?
Неожиданно он навалился на Марьяну и повалил на корни.
- Больно же!
- Еще один пролетел,- сказал он, поднимаясь.- Потом посмотришь. Он об
мою спину рассыпался.
Два шарика перекати-поля пролетели метрах в трех.Тугие,сплетенные
из иголочек-семян, но легкие как воздух, потомучтопустыевнутри,они
будут летать, пока не ударятся ненароком о дерево или не налетят от порыва
ветра на скалу.