Посох выскользнул из сведенной судорогой руки, со стуком упал на камни – это было единственное, что сумел расслышать старик.
А потом посох подобрали. Старик слышал беззвучний крик дерева, но уже невнятный, приглушенный, словно вырываюшийся из‑под кляпа или зажимающей рот ладони насильника.
– Вот так, – слова юнца с трудом пробивались к сознанию. Старик лежал на спине, со свистом втягивая в себя воздух. – Понял тебе свою цену, урод? Вот и валяйся здесь, пока не сдохнешь. А я пошел. Hедосуг мне твоего конца дожидаться.
И v звук удаляющихся шагов.
Мальчишка уходит. С посохом…
Старик едва‑едва сумел приподнять мелко трясущуюся голову. По подбородку и шее стекала кровь – он ее не чувствовал. Едва‑едва вновь проявившийся мир сжимался опять – на сей раз до размеров чужой спины, обтянутой щегольской белой курточкой.
Hу нет, мы еще поживем…
Странное дело v стоило старику выпустить посох из рук, как боль в сердце утихла. Hыл разбитый рот, но это уже ничего, перетерпим, бивали нас и сильнее. Это ненадолго, это пройдет.
Дождавшись, пока упруго шагавший прочь юнец не скроется среди нагромождения валунов, старик поднялся на ноги. Последний раз всхлипнул, тыльной стороной ладони стер с подбородка кровь.
И зашагал прочь, на северо‑восток, а отнюдь не по следам отобравшего у нег посох мальчишки, как можно было б предположить.
Они еще встретятся, непременно встретятся, только чуть позже…
А пока что – вперед, к Поур‑ан‑Гарр.
Он попытался бороться с ней – бесполезно. Как ни странно, легче оказалось покориться ей. И… старик спусти несколько дней словно б даже и привык к ней. Боль как будто придавала силы, старый волшебник смаковал картины воображаемой встречи с наглым и самодовольным юнцом, заканчивающиеся, как и положено, возвращением не только его посоха, но и всей былой силы; однако сперва ему предстояло добраться до летних поселков поури, и уговорить этот вздорный народец не отправлять его прямиком в праздничный котел, а все‑таки сперва выслушать.
До границы владений поури старик добрирался еще целых три дня. Если так пойдет и дальше, мальчишка просто опередит его, скроется в глубинах Зачарованного Леса прежде, чем его настигнет справедливое мщение, о том, что юнец и впрямь мог полететь, старик старался не думать. Все‑таки подобные чары даются не с первой, не со второй и даже не с третьей попытки.
Поури ловки и отважны, им не занимать звериной хитрости и чуткости, в лесу они когда‑то тягались с самими эльфами v победить не победили, но и взявшие верх обитатели Зачарованного Леса умылись тогда кровью, однако, несмотря ни на что, старик все‑таки заметил карликов первым. Их секрет таился в зарослях густого орешника, на высоком, далеко вдвинувшемся в степное море взлобке – ни один глаз, даже эльфийского траппера, не смог бы разглядеть тройку вооруженных неподъемными засадными самострелами карликов, а вот старик смог v по отблеску солнечного луча на любопытном глазу, слишком плотно прижавшемуся к бойнице в плетеной стене засидки.