Говорили, что поегоповодубылсделанзапросизШвеции,-
президент Рузвельт просил о нем через шведского короля.
Полковникоднаждыотнесплиткушоколадабольномурусскомумайору
Никонову.Еговособомбаракеинтересовалибольше,всегорусские
военнопленные. Он пытался заводить с русскими разговор о немецкойтактике
и о причинах неудач первого года войны.
Он часто заговаривал с Ершовым и, глядя в умные, одновременно серьезные
ивеселыеглазарусскогомайора,забывал,чтототнепонимает
по-английски.
Ему казалось странным, как же не понимает егочеловекстакимумным
лицом, да еще не понимает разговора о предметах,которыесильноволнуют
обоих.
- Неужели вы ни черта не понимаете? - огорченно спрашивал он.
Ершов по-русски отвечал ему:
- Наш уважаемый сержант владел всеми языками, кроме иностранных.
Но все же на языке, состоящемизулыбок,взглядов,похлопыванийпо
спине и десятка-полутора исковерканныхрусских,немецких,английскихи
французских слов, разговаривалиотовариществе,сочувствии,помощи,о
любви к дому, женам, детям -лагерныерусскиелюдислюдьмидесятков
разноязычных национальностей.
"Камрад, гут, брот, зупэ, киндер, сигарет,арбайт"даещесдюжину
немецкихслов,рожденныхвлагерях:ревир,блокэльтерсте,капо,
фернихтунгслагер, аппель, аппельплац,вахраум,флюгпункт,лагершуце,-
хватало, чтобы выразить особо важное в простой и запутанной жизни лагерных
людей.
Былиирусскиеслова-ребята,табачок,товарищ,-которыми
пользовалисьзаключенныемногихнациональностей.Арусскоеслово
"доходяга", определявшее состояниеблизкогоксмертилагерника,стало
общим для всех, завоевало все 56 лагерных национальностей.
С набором в десяток-полторасловвеликийнемецкийнародвторгсяв
города и деревни, населенные великим русским народом, имиллионырусских
деревенских баб, стариков, детей и миллионынемецкихсолдатобъяснялись
словами - "матка, пан, руки виерх, курка, яйка, капут". Ничего доброгоиз
этого объяснения не получалось. Но великому немецкому народу хваталоэтих
слов для того дела, которое он совершал в России.
Но так же ничего хорошего не получалось из того, чтоЧернецовпытался
заговаривать с советскимивоеннопленными,-хотяонзадвадцатьлет
эмиграции не забыл русского языка, а превосходно владел русской речью.Он
не мог понять советских военнопленных, они чуждались его.
И так же не могли договориться советские военнопленные, - одни, готовые
умереть, нонеизменить,другие,помышлявшиевступитьвовласовские
войска. Чем больше говорили они и спорили, тем меньшепонималионидруг
друга. А потом уже они молчали, полные ненависти и презрения друг к другу.